Меня так и подмывает прижать этого парня к стенке, тряхнуть раз-другой для порядка и хорошенько потолковать насчёт того, какой, интересно, бог, по его мнению, станет прислушиваться к его молитвам.
Я не могу честно и тайно молиться какому-нибудь милому, божественному слюнтяю, чтобы он явился и убрал за мной всё, что я тут натворил; при одной мысли об этом меня наизнанку выворачивает.
Этот, ваш, чудовищный Бог!
Он, как с бараном, разделался со своим сыном.
Во что же он превратит меня?
Остаются четыре фундаментальных возражения против религиозной веры. Во-первых, она представляет в ложном свете происхождение человека и вселенной. Во-вторых, из-за этого исходного заблуждения она умудряется скрещивать верх раболепия с верхом нарциссизма. В-третьих, она одновременно является результатом и причиной опасного подавления сексуальности. И, наконец, в ее основе лежит элементарное стремление выдать желаемое за действительное.
— Так ты очень молишься Богу, Соня?
— Что бы я без Бога-то была?
— Тебе Бог за это что делает?
— Молчите!
Утешения нет ни вверху, ни здесь... Только мы — маленькие, одинокие, суетящиеся, воюющие друг с другом... Я молюсь себе, за себя.
— Отец Перес сказал, что вы отвернулись от церкви.
— От церкви — да. От Бога — никогда.
Cлайд с цитатой