Сам знаешь, тут, в Лесу, нельзя пускать в дом кого попало.
За столом мне все время казалось, что кто-то слишком много ест! И я твердо знал, что этот «кто-то» — не я!
Сам знаешь, тут, в Лесу, нельзя пускать в дом кого попало.
За столом мне все время казалось, что кто-то слишком много ест! И я твердо знал, что этот «кто-то» — не я!
— Не вижу в этом большого смысла, — сказал Кролик.
— Нет, — сказал Пух скромно, — его тут нет. Но он собирался тут быть, когда я начал говорить. Очевидно, с ним что-то случилось по дороге.
Самый лучший способ писать стихи — позволять вещам становиться туда, куда они хотят.
Какой толк в таких потрясающих вещах, как потопы и наводнения, если тебе не с кем даже о них поговорить?
Если когда-нибудь наступит день, когда мы не сможем быть вместе, сохрани меня в своём сердце, и я буду там навеки.
— Ну, на кого я похож?
— На медведя, который летит на воздушном шаре!
— А на маленькую черную тучку разве не похож? — тревожно спросил Пух.
— Не очень.
— Будь здорова, — сказал Пух, подняв лапу. — Так что мы должны сделать с этой... как ты сказала? Ты чихнула, когда собиралась сказать.
— Я не чихала.
— Нет, Сова, ты чихнула.
— Прости, пожалуйста, Пух, но я не чихала. Нельзя же чихнуть и не знать, что ты чихнул.
— Ну и нельзя знать, что кто-то чихнул, когда никто не чихал.