Моя Родина - это ты (Vatanim Sensin)

— Ты сказала, что это сделала ты! Разве стоит доченька? Неужели так ценна твоя Родина?

— Меня отец научил ценить свободу, научил не отступать. В тот день когда он умер, я поклялась бороться до последней капли крови. Раз мой отец отступил, раз он отказался от своего прошлого, возможно, моя кровь смоет его грех.

— Это не твое дело, дочка. Ты не должна смывать мои грехи и сражаться в проигранной войне. Ты должна жить, дочка. Ты должна создать семью, родить детей. Ты должна писать об увиденном и передать следующим поколениям. Ты не должна умирать.

0.00

Другие цитаты по теме

Что же я буду делать без тебя?

Земля, полная горсть земли.

Разве на свете не много земли? Но ведь ты... Ты называл горстку земли Родиной.

Неужели ты тоже стал землей, Джевдет?

Неужели эти земли стали твоей могилой?

Я осталась без Родины. Она исчезла.

Ты был моей Родиной, моей землей.

Ты был моей жизнью.

В этой борьбе будет смысл лишь только тогда, когда мы выиграем её с этой совестью! Если не будем такими, как они!

Истинный солдат борется не потому, что ненавидит то, что перед ним. А потому, что он любит то, что стоит за ним.

Вы знаете, почему Измир называли Смирной? На самом деле, Смирна — это имя одной женщины-амазонки. В легендах говорится, что воинственные амазонки отрезали себе правую грудь, чтобы было удобнее стрелять из лука. Она была сильной, жестокой женщиной. Прибыла из Пагоса в Измир и решила назвать город в свою честь. Смирна была воином. Никто не мог устоять перед ней. Так же, как и перед вами.

— Когда речь идет о Родине, каждая женщина становится воином, лейтенант.

— Это всего лишь одна из легенд. По другой легенде одно племя, проживающее в окрестностях Измира, однажды сражалось с амазонками, и те потерпели поражение. Король племени, Тэсей, женился на амазонке и назвал город в ее честь. Как вы уже поняли, в одной из легенд говорят о сильной и храброй женщине Смирне, а в другой, о женщине Смирне, оказавшейся в плену.

Родина — это земли, разбитые ядрами пушек. Это погибшие сыновья...

Азизе, когда я начал эту войну, я мечтал, что мы будем жить на свободной Родине. Я ответственен за то, что с тобой случилось. Пусть Аллах будет моим свидетелем, я отомщу тем, кто разжег это пламя, в огне которого ты сгорела. Я посвящу тебе эту великую победу. Клянусь.

— Мы в тех местах, которым принадлежим, лейтенант. Все состоит из повторений, не так ли?

— Это можно назвать повторением, однако многое изменилось.

— Вы правы. Вы получили свою форму, я снова за решёткой. Однако в этот раз я тут вместе с семьёй.

— Я сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда.

— А моя семья?

— Для них я ничего не смогу сделать. Я очень сожалею из-за этого, но не смогу...

— Тогда и для меня ничего не стоит делать.

— Хиляль...

— Я поверила. В то, что ты сможешь жить без своей униформы. Я поверила, что есть возможность, чтобы мы были вместе.

— Такая возможность все ещё есть.

— Не будем обманывать друг друга. Такой возможности нет.

Эта униформа отягощена криками невинных. Она омыта их кровью. А раз ты снова ее надел, значит принял это.

— Я ничего не принял. Возможность видеть тебя для меня важнее всего. Ради этой возможности я пожертвую всем. Даже эту омытую кровью униформу надену снова ради этого.

— Я прошу тебя лишь об одном.

— Говори. Все, что хочешь...

— Ваша жена?

— Да.

— Красивая.

— Спасибо.

— Не понимаю, почему говорят «Спасибо»?! Это же не вас хвалят...

— Я думал, что это комплимент за выбор жены.

— Выбор жены? А может это она вас выбрала?

— А за этот комплимент можно благодарить?

— Разве это комплимент?

— В конце концов красивая женщина выбрала меня! Я могу быть достоин комплимента!

— Я перед тобой! Я здесь. Перед твоим пистолетом. Чего же ты ждёшь? Стреляй! Ты не сможешь. Ты не выстрелишь. Если бы этот пистолет был у меня, и ты бы не выполнил мой приказ... Я без сомнения выстрелила бы, Лейтенант!

— В следующий раз я тоже выстрелю, Хиляль. Кто бы это ни был, я не дрогну. Даю тебе слово чести!

За границу я прежде ездил, и всегда мне тошно бывало. Не то чтоб, а вот заря занимается, залив Неаполитанский, море, смотришь, и как-то грустно. Всего противнее, что ведь действительно о чем-то грустишь! Нет, на родине лучше: тут, по крайней мере, во всем других винишь, а себя оправдываешь.