В своих городах мы отрешились от смерти, задвинули её в пыльный угол, но в пустыне она всегда рядом. Это любовница, которая творит жизнь. Чувственные объятия хищника и жертвы, оргазменный предсмертный крик, последний спазматический всплеск крови, даже безмолвное оплодотворение земли упавшим деревом и разлагающимися листьями — всё это ласки возлюбленных, непременное условие жизни.
Ненормальность — это чисто человеческое понятие. Мы тщеславны и высокомерны, мы — высочайшее достижение эволюции и её крупнейшая ошибка, мы пленники своего сознания и иллюзии того, что мы центр мироздания, что весь мир делятся только на мы и не мы.
Но мы не возвышаемся над, и не располагаемся в центр и даже не стоим подле чего бы то ни было. Ни над, ни в центре, ни подле ничего нет — и вообще нигде ничего нет. И мы не значительнее, не важнее и не прекраснее земляного червяка. Точнее, это он прекраснее нас, потому что он, в отличие от нас, невинен, — только отважится ли кто-то из нас это утверждать? У червяка одна цель — прожить достаточно долго, чтобы успеть оставить потомство, маленьких червячков. Его сердце не способно на предательство или жестокость, в нём нет зависти и злости, нет вожделения, в отличие от наших сердец. Вот и выходит, что это мы чудовища, только мы и есть по-настоящему аберрантная форма жизни.