Чтобы попасть на небо, надо вырыть яму в земле.
С недавних пор в моей квартире стало неприятно пахнуть. Не знаю чем, но точно примесью меня и моей грусти.
Чтобы попасть на небо, надо вырыть яму в земле.
С недавних пор в моей квартире стало неприятно пахнуть. Не знаю чем, но точно примесью меня и моей грусти.
Иногда забываешь о счастье, особенно если оно не даёт о себе знать.
Жизнь – как пасьянс, постепенно всё сложится, вот только это «сложится» может означать – конец игры.
Это чудо! Город, который не засыпал, проснулся…
Искусство – это самое опасное, что может с тобой случиться!
Если бы можно было добраться до горизонта, мы бы оказались над пропастью.
Даже счастливым героям моих снов приходится мечтать о чём-то большем.
Единственное, что было действительно у всех – это мечты.
С тех пор я видел мертвые глаза более тридцати жертв — мужчин и женщин — и всегда видел в них одно и то же: все смотрели умоляюще, казалось, их насильно лишили того, с чем они не готовы были расстаться. Казалось, они умоляли, чтобы это им вернули. Казалось, они молча взывали:
— Пожалуйста, верните меня, я еще не готов!
Помню, в молодости я думал, что смерть — явление телесное; теперь я знаю, что она всего лишь функция сознания — сознания тех, кто переживает утрату. Нигилисты говорят, что она — конец; ретивые протестанты — что начало; на самом деле она не больше, чем выезд одного жильца или семьи из города или дома.