— Не будем говорить плохо о нашей эпохе, она не страшнее предыдущих. (молчание) И хорошо о ней не будем говорить. (молчание) Не будем о ней говорить. (молчание)
Спал ли я, когда другие страдали. Сплю ли я сейчас? Завтра, когда мне покажется, что я проснулся, что скажу я про этот день?
– Не трогай меня! Не спрашивай ничего! Не говори ничего! Останься со мной!
– Разве я тебя когда-нибудь покидал?
– Ты позволил мне уйти.
В этом вся загвоздка. (Пауза.) Правда, Диди, в этом ведь вся загвоздка? (Пауза.) Чтоб была красивая дорога. (Пауза.) И добрые путники. (Пауза. Нежно.) Правда, Диди?
— Но ты не можешь идти босиком.
— Иисус мог.
— Иисус! Нашел кого вспомнить! Ты же не будешь себя с ним сравнивать?
— Всю свою жизнь я себя с ним сравнивал.
— Но там было тепло! Там было хорошо!
— Да. И распинали на крестах.
— Но ты не можешь идти босиком.
— Иисус мог.
— Иисус! Нашел кого вспомнить! Ты же не будешь себя с ним сравнивать?
— Всю свою жизнь я себя с ним сравнивал.
— Но там было тепло! Там было хорошо!
— Да. И распинали на крестах.
Телевизор я врубаю,
там беснуется попса,
слышны крики попугаев,
обезьяньи голоса.
И терпеть не в силах муки,
думаю: «твою же ж мать,
как умеют эти суки
эти звуки извлекать?»
Плохо, если в роли учителей выступают продукты эпохи, составляющей предмет обучения.
Cлайд с цитатой