Мы все беззащитны.
Проснуться бы в ясное, тихое утро и почувствовать, что жить ты начал снова, что всё прошлое забыто, рассеялось, как дым.
Мы все беззащитны.
Проснуться бы в ясное, тихое утро и почувствовать, что жить ты начал снова, что всё прошлое забыто, рассеялось, как дым.
Жизнь наша… Жизнь человеческая подобна цветку, пышно произрастающему в поле: пришел козел, съел и — нет цветка…
У Достоевского или Вольтера кто-то говорит, что если бы не было Бога, то его непременно выдумали бы люди. А я глубоко верю, что если нет бессмертия, то его рано или поздно изобретёт великий человеческий ум.
Милый дедушка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...
Обыкновенный человек ждёт хорошего или дурного извне, то есть от коляски и кабинета, а мыслящий — от самого себя.
Для такого великодушного акта, как уничтожение себя ради ближнего, нужна возмущенная, сострадающая душа.
Никита, убирающий за ним, бьёт его страшно, со всего размаха, не щадя своих кулаков; и страшно тут не то, что его бьют, — к этому можно привыкнуть, а то, то это отупевшее животное не отвечает на побои ни звуком, ни движением, ни выражением глаз, а только слегка покачивается, как тяжёлая бочка.
Она дала буре поцелуй, и буря сломала цветок у самого корня. Много взято, но зато слишком дорого и заплачено.