... всё на свете настолько необходимо, что вообще нинасколько не нужно.
Ласковыми весенними ночами я буду стоять во дворе под звездами — Из всего в конце концов получится что-нибудь хорошее — И все будет золотым и вечным, вот так — Ни слова больше.
... всё на свете настолько необходимо, что вообще нинасколько не нужно.
Ласковыми весенними ночами я буду стоять во дворе под звездами — Из всего в конце концов получится что-нибудь хорошее — И все будет золотым и вечным, вот так — Ни слова больше.
Сколько голосов у ручья, просто невероятно: от глубинного грома литавр до лёгкого женского лепета на мелких камешках, внезапные припевы других голосов с бревенчатой запруды хлип-хлюп ночь напролёт, день напролёт.
... никогда больше не спрашивать себя: «О, за что мучает меня Господь?», вот так быть одному, путешествовать, разговаривать только с официантами, на самом деле, в Милане, Париже, просто разговаривать с официантами, болтаться, не навязывать больше себе агонию... Настало время размышлять, наблюдать, сконцентрироваться на том, что после всего этого поверхность Земли, какой мы ее сейчас знаем, покроется слоем мусора, как за миллиард лет — Да, поэтому побольше одиночества — Вернись в детство, просто ешь яблоки и читай Катехизис, сидя на поребрике среди ада, освещенного жаркими софитами Голливуда.
Ласковыми весенними ночами я буду стоять во дворе под звездами — Из всего в конце концов получится что-нибудь хорошее — И все будет золотым и вечным, вот так — Ни слова больше.
И я представляю себе, что Бог в данный момент занимается тем же, крутит себе свое кино, которое и есть мы.
Ненужных нет. Для каждого непременно наступает время, когда он для чего-то необходим. Вот как сейчас. Нужно лишь уметь ждать. Даже если тебя гложет печаль.
— Почему небо голубое?
— Потому что — оно голубое.
— Нет, я хочу знать, почему небо голубое.
— Небо голубое, потому что ты хочешь знать, почему оно голубое.
— Сам дурак.
Ага, чувак, знаешь, гора для меня – это Будда. Только подумай, столько терпения, сотни тысяч лет она сидит здесь совершенно молча, и как бы молится за все живое в этом молчании, и только ждёт, чтоб мы прекратили свою глупую возню.