Сила — это все. Ты это понял. Сила существует не для того, чтобы помогать, а чтобы сохранить то, что есть, и пользоваться этим. Ты должен принять язык силы как валюту, но тебе придется заплатить цену. Твои отчаянные насмешки и колкости лишь иллюстрация того, насколько высока эта цена. Цена — твоя душа. Ты лишился ее. Твоя жизнь, работа, среда потребовали, чтобы ты уплатил эту цену. Я бы сказал, что ты совершил путешествие во тьму, но, по-настоящему, ты и не выходил из нее.
Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.
— На прошлой неделе, Брюс... ты сказал, что любишь меня? Помнишь? — Голос падает на октаву. — Или ты просто все придумал, потому что посчитал, что я хотела это услышать?
Почему я это сказал? Да потому что *** стоял, а он, как известно, стыда не имеет.
Я думаю о том, что, когда ломаешь, уничтожаешь что-то, когда обходишься с чем-то по-звериному жестоко, оно, это что-то, выглядит изуродованным, обезображенным, немного нереальным и нечеловеческим, и это облегчает твою задачу, позволяет глумиться, калечить, давить, пока ты не уничтожаешь это что-то совершенно, доказывая тем самым, что уничтожение естественно для человеческого духа, что природа снабдила нас механизмами, дающими возможность разрушать и не ломаться при этом самим; она изобрела, придумала, как сделать, чтобы самые праведные, жаждя действий, совершали их, не страшась последствий; она изобрела способ низводить нас до состояния ниже человеческого, когда мы преступаем закон...
— Вот она [жена] и ушла. Все кончено. На этот раз навсегда.
— Ты женился на службе, приятель. Да пребудет с тобой сила, ибо эта сучка уже не вернется.
Мы с тобой оба профессионалы, Брюс, и наше дело — утверждать закон. Однако твои методы и мои методы — две очень разные вещи.
Люди знали, что на протяжении всей истории правящие классы всегда заботились только о себе: аристократы, владевшие землей, капиталисты, владевшие фабриками, которым требовался уголь, который добывали рабочие.
— Равенство — это полная чушь.
— Как вы можете говорить такое?
— Легко. Это философский вопрос. Я верю в оправданное неравенство. Пример: весь тот мусор, который мы убираем. Преступники. Педофилы. Они не равны мне. Ни в коем случае.
Самое главное даже не то, что Клелл пытался покончить с собой, а сознание того, насколько же он был несчастен, и то, что, не достигнув цели, он еще больше унизил себя. Эта боль останется навсегда, она не уйдет.
... тебе никогда не подняться до их высот, а если бы это и случилось, ты не ценил бы достигнутое, потому что понял бы, что в героев никто уже не верит.
Cлайд с цитатой