В белых крошках серый камень
Кем-то для других оставлен.
Слово «ждать» и слово «всюду»,
Их не помню, их забуду.
В белых крошках серый камень
Кем-то для других оставлен.
Слово «ждать» и слово «всюду»,
Их не помню, их забуду.
Если хочешь,
Можешь ты дождаться
Счастья в жизни
Лет так через двадцать,
А мне не нужно
Слово «если»,
Мне нельзя сидеть на месте.
Завтра мел исчезнет в лужах, и десятки машин
За собой следы оставят разноцветных шин.
Я рисую белым мелом
Всё, что так давно хотела.
Линий взлёт, кардиограмма,
Сердце мира терпит раны.
Вы не понимаете своего века. Делайте всегда обратное тому, что от вас ожидают. Это, по чести сказать, единственный закон нашего времени. Не будьте ни глупцом, ни притворщиком, ибо когда от вас будут ждать либо глупостей, либо притворства, и заповедь будет нарушена.
— Чем займемся? Как скрасим ожидание?
— Не знаю. Есть идея?
— Есть одна, но двадцати сантиметров мало.
— Двадцати минут.
— Вот как? Может, стоит начать сейчас,
а кончить потом? Как думаешь?
— Я не против. И если ты не против, можно попробовать.
— Но у меня тоже есть идея. Тебе понравится, я даже не сомневаюсь.
— Да? А вдруг ты о том же думаешь?
— Да, это было бы чудесно!
— Не то слово! Просто здорово!
— Скажи первая.
— Проведем с пользой эти минуты затишья. Займемся с тобой японским!
— Да, идеи не совпали.
— Да ну?
Иногда я поражалась его терпению. Ждать, пока повзрослею. Отпускать меня на все четыре стороны, а при моей везучести — и в рай, и в ад. Другой давно уже перекинул бы упирающуюся девчонку через плечо и увез в свой дом. Только ничего хорошего из этого не вышло бы, только разделило бы нас еще сильнее. А этот терпит, знает ведь, мерзавец, что сломать меня не получится. Захочу, сама приду.
А я захочу. Однажды захочу. Каждому нужен дом и те, кто любил бы. И мне нужен. Он нужен. Очень.