— Это был сумрак. Ты иной.
— Иной? Я что, не такой как все?
— Теперь нет.
— А это хорошо или плохо?
— Это иначе.
— Это был сумрак. Ты иной.
— Иной? Я что, не такой как все?
— Теперь нет.
— А это хорошо или плохо?
— Это иначе.
— Ночной Дозор! Всем выйти из сумрака!
— На живца ловите, легавые!?
— Нет, на хлебушек...
— Теплая ещё.
— Свиная?
— У людей желудок устроен точь-в-точь, как у свиней. Знаете, им даже органы пересаживают от свиней.
— Кому «им»?
— Людям.
— Хочешь стать человеком? Ну так и веди себя по-человечески!
— А разве вы ведете себя по-людски? Он меня любил, а вы отдали меня ему, как пищу. А потом еще убили его — ты убил... Вы, Светлые, добрые — которые решили, что вправе хранить мир от Тьмы... Где вы были, когда пили мою кровь? Почему я теперь не могу это сделать, а?
— Потому что я не дам тебе это сделать.
— Вы можете выпить пива или вина в баре. Или водки. Водки? Что вы обычно пьёте по вечерам?
— Нет, водку не могу, я обещал своему медведю не пить без него...
Я думаю, что существо, у которого есть чувство юмора, не может быть совсем уж плохим...
— Ты ведь её любишь! Так не требуй и не жди ничего взамен. Это путь Света.
— Там, где начинается любовь, кончается свет и тьма.
Что я делаю правильно?
Этот вопрос — он пострашнее, чем «что я делаю неправильно». Если ты ошибаешься — достаточно резко сменить линию поведения. Вот если попал в цель, сам того не понимая, — кричи караул. Тяжело быть плохим стрелком, случайно угодившим в яблочко, пытающимся вспомнить движение рук и прищур глаз, силу пальца, давящего спуск... и не признавая, что пулю направил в цель порыв безалаберного ветра.
Может, стоило и Иным раскрыться? Ну, в пятнадцатом веке – рано, нас бы жгли на кострах. И в двадцатом могло нехорошо получиться. А в двадцать первом-то чего? Гомосексуализм – можно и почти что нужно. Черный, желтый цвет кожи – прекрасно. Отсутствие конечностей, тяжкие болезни – повод максимально втянуться в общественную жизнь. Любые религии, почти любые убеждения (ну, конечно, если ты в Европе проживаешь).