— Только глянь, — останавливаясь, проговорил Шарлей. — Церковь, корчма, бордель, а между ними кучка дерьма. Вот парабола человеческой жизни.
Любовь – тоже удовольствие, к тому же одно из самых эгоистичных.
— Только глянь, — останавливаясь, проговорил Шарлей. — Церковь, корчма, бордель, а между ними кучка дерьма. Вот парабола человеческой жизни.
— Конец света наступит в июле. Точнее: шестого июля. В пятницу. В полдень.
— Какого года?
— Текущего, святого. Тысяча четыреста двадцать пятого.
— Таааак, — потер подбородок Шарлей. — Однако, понимаете ли, есть небольшое «но».
— Это какое же?
— Сейчас сентябрь.
— Это не доказательство.
— И уже миновал полдень.
Циркулос пожал плечами, затем отвернулся и демонстративно зарылся в солому.
— Я знал, что нет смысла метать бисер перед неучами. Прощайте.
Не платье красит человека, а человеческое достоинство. Однако лишь хорошо одетый человек чувствует себя воистину достойно.
Никогда не надо безразлично и бездушно проходить мимо человеческого горя. Никогда не следует поворачиваться к бедняку спиной. В основном потому, что бедняк может неожиданно заехать клюкой по затылку.
... но женитьба — могила любви. Поэтому я стою за то, чтобы ее просто-напросто коллективно оттрахать.
— Многие затаили на нас злость. Многие хотели бы видеть нас мёртвыми.
— Это хорошо. Это гарантия, что вы будете действовать осторожно и обдуманно.
Такая банальная мелодрама может случиться только в реальной жизни. Попытайся я таким манером закончить одну из своих баллад, меня б подняли на смех.
Ты поступил верно. И вероятно, тебя повесят за это, ибо такова обычно судьба тех, кто поступает верно.