Меня, в общем, не надо бы любить. Дурное это дело. В качестве объекта любви я существо сомнительное, ненадёжное и малопривлекательное. Было бы из-за чего рвать сердце в клочья.
Но вот, любят меня зачем-то чужие, в сущности, но прекрасные люди. Сижу, штопаю теперь своё сердце.
Я знаю всего два способа любить человеков.
Первый способ — безмерно радоваться всякий раз, когда я вижу человека. И почти совсем не вспоминать о нем, когда его не вижу.
Второй способ — вообще не видеть почти никогда (или вовсе без «почти» обойдемся), но помнить, что есть, теоретически говоря, такой человек. И землю целовать за то, что такое существо по этой земле где-то ходит...
... иные способы любления ближних представляются мне почти дикостью.
Ну, мы, извращенные натуры, вообще редко бываем толерантны к большинствам.
Поверх лица у меня находится рожа. Она вполне заурядна, зато подвижна, растяжима и вполне бесстыжа. Зато под рожей у меня расположено лицо. Оно прекрасно и удивительно.
Впрочем, его мало кто видел.
Я искренне не понимаю, какого черта мне нужно просыпаться, скажем, в Москве, скажем, 26 мая — лишь потому, что я ложусь спать 25 мая в этой самой Москве? Почему, отрезав себе кусок хлеба, я стану есть этот самый хлеб? А не, скажем, рисовую кашу, сваренную за 657 километров от моей кухни? С какой стати я обнаруживаю в своем шкафу только те вещи, которые были куплены мною? Или вот зачем узнаю лица соседей? У меня, представьте себе, каждый день одни и те же соседи.
Это почти невыносимо.
Поверх лица у меня находится рожа. Она вполне заурядна, зато подвижна, растяжима и вполне бесстыжа. Зато под рожей у меня расположено лицо. Оно прекрасно и удивительно.
Впрочем, его мало кто видел.
И сегодня я поняла, почему так происходит: уже давно я не думаю о том, что называется «любовь». Мне кажется, она убежала от меня, будто почувствовав, что ей тут не рады, что она — нежеланная гостья, что ею пренебрегают. Но если я не буду думать о любви, я стану ничем.
Я пережил страшные минуты, я страдал, вкалывал, терпел поражения, меня унижали и валяли в грязи, вытирали об меня ноги, но никто никогда не узнает, как мне тяжело было просто ТЕБЕ НЕ ПОЗВОНИТЬ. Разлюбить еще труднее чем бросить пить.
Весь секрет дрессировки кошек заключается в любви к ним. Животные это чувствуют. Я люблю и собак, и кошек, и лошадей. Была бы возможность — слона дома держал.
Все мои признания в любви происходят либо раньше времени, либо слишком поздно. Потому что я говорю «Я люблю тебя» только чтобы склеить или утешить.
Cлайд с цитатой