Через 10 минут они стояли в тёмном длинном коридоре убогой коммуналки, типичной настолько, что её следовало бы сохранить как музейный экспонат, как тип жилья, отразившего целую эпоху народной жизни.
Гуманизм должен быть избирательным.
Через 10 минут они стояли в тёмном длинном коридоре убогой коммуналки, типичной настолько, что её следовало бы сохранить как музейный экспонат, как тип жилья, отразившего целую эпоху народной жизни.
Ибо в похмелье, да и в любой совместной выпивке, самое важное — начать. А потом как-то само собой получается, опытом проверено: появляются откуда-то люди с деньгами, вино, водка, пиво.
И пили до позднего вечера, и как Змей добрался домой, он не помнит, но судя по тому, что он лежит в своей комнате, на своей постели и даже без ботинок, — как-то добрался.
И пили до позднего вечера, и как Змей добрался домой, он не помнит, но судя по тому, что он лежит в своей комнате, на своей постели и даже без ботинок, — как-то добрался.
Ты только не спеши. А то не успеешь. Ты медленно. Чтобы все понять. Понять ничего нельзя по отдельности. А сразу можно.
А я должен на лбу татуировку сделать — «грабитель»? Надеть черные очки и страшные фальшивые усы? Отнюдь. Культурный вид, костюмчик, вот моя спецодежда. Я без галстука вообще на дело не хожу. Это сегодня просто жарко и я позволил себе некоторый моветон.
Есть вещи, о которых я совсем ничего не знаю, согласен. Но это-то я знал. Я знал, что крысы бывают серые, черные. Белые, если альбиносы. А что бывают красные, я не знал. А может, и все другое — так же. Понимаешь?
Она уехала. Навсегда. Мы ее никогда не увидим. Все равно, что умерла. Какая разница — уехал человек или умер? Но они не понимают. Будут слезы лить. Вот странные люди!