Чак Паланик. Призраки

– Любые призывы к миру во всем мире, – говорит мистер Уиттиер, – это все ложь. Красивая ложь, высокие слова. Просто еще один повод для драки. Нет, мы любим войну. Война. Голод. Чума. Они подгоняют нас к просвещению.

– Стремление навести в мире порядок, – любил повторять мистер Уиттиер, – есть признак очень незрелой души. Такие стремления свойственны лишь молодым: спасти всех и каждого от их порции страданий.

Мы любим войну, и всегда любили. Мы рождаемся с этим знанием: что мы родились для войны. Мы любим болезни. Мы любим рак. Любим землетрясения. В этой комнате смеха, в этом большом луна-парке, который мы называем планетой Земля, говорит мистер Уиттиер, мы обожаем лесные пожары. Разлития нефти. Серийных убийц.

Мы любим диктаторов. Террористов. Угонщиков самолетов. Педофилов.

Господи, как же мы любим новости по телевизору. Кадры, где люди стоят на краю длинной общей могилы перед взводом солдат, в ожидании расстрела. Красочные фотографии в глянцевых журналах: окровавленные ошметки тел невинных людей, разорванных на куски бомбами террористов-смертников. Радиосводки об автомобильных авариях. Грязевые оползни. Тонущие корабли.

Отбивая в воздухе невидимые телеграммы своими трясущимися руками, мистер Уиттиер скажет вам так:

– Мы любим авиакатастрофы.

Мы обожаем загрязнение воздуха. Кислотные дожди. Глобальное потепление. Голод.

Нет, мистер Уиттиер даже и не догадывался…

8.00

Другие цитаты по теме

Людям нужно чудовище, в которое можно поверить.

Подлинный, страшный враг. Дьявол, от которого можно отмежеваться. Иначе останемся только мы. Мы против нас. Все против всех.

Спящий мир: они бы решили, что мы придурки. Эти люди, которые сейчас спят у себя в постелях, они будут спать еще час, потом встанут, умоются, сполоснут у себя подмышками и между ног и пойдут на работу, на которую ходят каждый божий день. Живя той жизнью, каждый божий день.

Конечно, ей не хватает друзей. И мужа. Но, как сказала бы Инки: отсутствие — теперь это новая разновидность присутствия.

– Цивилизация всегда действует лучше, – говорит Сестра Виджиланте, просовывая кончик ножа под очередной ноготь, – когда есть кто-то, кого все боятся.

Ты живёшь лишь потому, что умер кто-то другой.

Кто-то жил, а потом умер, чтобы ты мог родиться и жить.

Эта гора мертвецов, они возносят тебя к свету солнца.

Недостающее Звено говорит:

— Все их стремления, вся их энергия, вся сила, которую они накопили...

Как ты ими распорядишься?

Как воспользуешься этим даром?

Кожаные ботинки, жареные цыплята, воины, павшие в битвах, будут лишь бесполезной трагедией, если ты не воспользуешься этим даром и бесцельно растратишь его, тупо пялясь в телевизор. За рулём в уличной пробке. В ожидании авиарейса.

— Как ты воспользуешься этим даром? — спрашивает Недостающее Звено.

Как ты докажешь, им, всем существам, которые были здесь до тебя, что их рождение, их труды и их смерть были всё-таки не напрасны?

Даже если Бог не прощает нас, мы-то можем его простить. Мы должны проявить себя выше Бога. Лучше, великодушнее. Мы должны простить Бога… За то, что он сотворил нас низкорослыми. Толстыми. Нищими. Мы должны простить Бога за раннее облысение. За кистозный фиброз. За подростковую лейкемию. Мы должны простить Богу его безразличие по отношению к нам – забытому Богом научному эксперименту, брошенному обрастать плесенью. К золотым рыбкам Господа, оставленным в аквариуме без присмотра, вынужденным подбирать со дна свое собственное дерьмо, чтобы не умереть с голоду.

Счастливый конец — это когда вовремя опускаешь занавес. Чтобы закончить в момент наивысшего счастья, потому что потом всё будет опять плохо.

Разница между тем, как человек выглядит на самом деле и каким он себя представляет, может быть просто убийственной.

Может быть, вампиры живут вечно, потому что не могут увидеть себя в зеркалах или на фотографиях.

Если ты не работаешь, ты не спишь. Дни и ночи, ты всегда полусонный и полубодрстующий, изнываешь от скуки.