— Как это Вы ловко её опрокидываете, Виктор Викторович!
— Достигается упражнением!
— Как это Вы ловко её опрокидываете, Виктор Викторович!
— Достигается упражнением!
— Я против поэтов ничего не имею. Не читаю я, правда, стихов.
— И никаких других книг, за исключением артиллерийского устава и первых пятнадцати страниц Римского права. На шестнадцатой — война началась, он и бросил.
— Ларион, не слушайте! Если угодно знать, «Войну и мир» читал. Вот действительно книга. До конца прочитал и с удовольствием. А почему? Потому что писал не обормот какой-нибудь, а артиллерийский офицер.
— А ведь наши израненные души так жаждут покоя…
— Вы, позволите узнать, стихи сочиняете?
— Я? Да, пишу…
— Так… Извините, что я вас перебил. Продолжайте…
Что вы, тётя, мнете тити?
Если выпить Вы хотите,
То берите водки литер.
Это ж Питер, тётя!
Ну, что берёте?
Беззаботность, а вместе с ней и неосторожность, которые вызывает опьянение, — это обманчивое чувство подъема жизненной силы; в опьянении человек не чувствует трудностей жизни...