— Я должна поставить на ноги своего свежевыпущенного из тюрьмы инфантильного папашку…
— Я всё слышал.
— Я должна поставить на ноги своего свежевыпущенного из тюрьмы инфантильного папашку…
— Я всё слышал.
Мозг чист, мочевой пузырь пуст. Поймают, требуй своего адвоката и не вздумай назвать мое имя!
Одеваются дети с ничтожной, почти отрицательной скоростью. Давно надо выехать, но завтрак не съеден, портфели не собраны, косы не заплетены. И это редкий случай, когда мне лысому завидуют волосатые девочки.
В общем, стоит однажды Иисус на страже и видит, как к воротам приближается какой-то старик.
«Что ты сделал для того, чтобы попасть в Царство Небесное?» — спрашивает его Иисус.
И старик отвечает: «Увы, не слишком много. Я — простой плотник, проживший тихую жизнь. Единственное, что было замечательного в моей жизни, — это мой сын».
«Твой сын?» — с любопытством спрашивает Иисус.
«Да, это был прекрасный сын, — отвечает старик. — Его рожденье было совершенно необыкновенным, а позже он чудесным образом преобразился. А еще он стал известен на весь мир, и до сих пор многие люди любят его».
Христос смотрит на него и, крепко обняв, восклицает: «Отец, отец!»
И старик тоже стискивает его в объятиях и говорит: «Это ты, Пиноккио?»
У Ляли в попе дырка. Это ужас. В молодости её не было. Но вчера Ляля выросла и пошла мыть попу, сама. И нашла в себе ужасную новость. В прежние годы, когда детство было не таким жестоким, а голуби вырастали с собаку, попой занимались специальные люди, из числа обученной родни. Мыли чисто, но молча. А вчера Ляля проверила чивой там и мир стал сер. Раньше-то хорошо жилось с весёлой, а главное, целой попой. Форма, цвет, аромат, звучание — всё было безупречно. Персики считали этот зад лучшим среди себя и старались подражать во всём. И вдруг, в самом центре датского королевства находится дырка, тревожная, как свист в ночи. Сразу сделалось неспокойно, а вдруг кто туда залезет? Или ещё хуже, выползет? Теперь про Лялиного отца. Именно он заклеил мячик изолентой, разбил им люстру, подмёл и спрятал осколки в диван. Только такой отец сумеет помочь, если попа прохудилась. И потребовала оценить ущерб визуально, повернувшись к миру передом, к отцу задом — посмотри какая там, ужас.
— Мои девочки!
— Смотри.
— О, Боже. Только посмотри как выросла! Щеки отрастила — так и хочется их пожевать. Детка, мы с тобой сделали красавицу... Я понимаю, так всегда говорят, но, ух ты, мы красавицу сделали. Отличная работа.
— Она смеется, как ты.
— Она смеялась?
— Да, сегодня впервые смеялась.
— Ты уверена? А может, она просто пукнула?
— Нет, она у нас леди. Она тебя ещё не знает, но узнает.
— Ах, университет Элая Кингстона. Ты, мой сын, последуешь этой семейной традиции.
— Даже если я не хотел идти сюда?
— Как и я, как и мой отец до меня, но мы сшиты по-кингстонски, потому мы здесь.
— Это бессмыслица!
— Это то же самое, что я сказал своему отцу.
— Подожди, что?
— И это тоже сказал... И он говорил мне то же самое, что говорю тебе, слово в слово.
— Как такое возможно?
— Я так же сказал. А он это сказал... И это тоже.
[Светящаяся фигура на башне:]
— Уходите из моего университета!
— Окей, что-то новое.