Антон Павлович Чехов. Вишневый сад

Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую. А сколько, брат, в России людей, которые существуют неизвестно для чего.

0.00

Другие цитаты по теме

Это правда. Надо прямо говорить, жизнь у нас дурацкая.

Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню... Эй, музыканты, играйте, я желаю вас слушать! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь... Музыка, играй!

Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили! Баба вы!

Надо перестать восхищаться собой. Надо бы только работать.

– Папа, но бывает же так, когда люди занимаются по жизни «не тем» делом, и при этом всё равно им занимаются. И это может длиться годами. Как с этим?

– Поверь, не на «своих местах» они тоже долго не задерживаются. «Северный ветер» гонит их в спину дальше.

– Разве? Но есть ведь куча историй, когда люди всю жизнь прозябают на ненавистной работе!

– Значит, это их работа... У них «всё хорошо», поверь. Если они ничего не хотят изменить в своей жизни, значит «то» – их работа, и «всё» у них – «да». В смысле, окей.

– Даже если они страдают?

– Да. Тем более, если страдают! Если это не твоё дело и ты страдаешь – тогда ищи другое. Нет энергии искать? Нет энергии меняться? Есть страхи? Работай над собой. Не хочешь работать над собой? Тебя всё устраивает? Пахай, жалуйся, что это не твоё дело, не твоё предназначение, бойся и работай.

Твой отец был мужик, мой — аптекарь, и из этого не следует решительно ничего.

— Что мне до шумного света, что мне друзья и враги… Как приятно играть на мандолине!

— Это гитара, а не мандолина.

— Для безумца, который влюблен, это мандолина…

Все серьёзны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота... И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим.