«Наслушался?», — спрашивает Лестат у репортёра, — «А ведь мне приходилось слушать его нытьё веками!».
Бог убивает без разбора, и мы тоже будем. Ибо нет существ под Богом, как мы, никто на него не похож, как мы.
«Наслушался?», — спрашивает Лестат у репортёра, — «А ведь мне приходилось слушать его нытьё веками!».
Бог убивает без разбора, и мы тоже будем. Ибо нет существ под Богом, как мы, никто на него не похож, как мы.
Бог может убить кого угодно, и мы — тоже. Таких, как мы, больше нет, и нет в мире больше никого ближе к Богу, чем мы.
— Зачем ты это делаешь?
— Мне нравится это делать. Я этим наслаждаюсь. Возьми свою эстетику вкушать чистые вещи, убивай их быстро, если хочешь, но убивай. И не сомневайся: ты — убийца, Луи!
Мы меняемся, не изменяясь. Мы набираемся мудрости, но подвержены ошибкам. Сколько бы мы ни существовали, мы остаемся людьми — в этом и наше чудо, и наше проклятие.
— Ты говоришь мне правду?
— А зачем мне тебя обманывать? Почему я должен защищать тебя от истины?
Годами я скитался: Италия, Греция, все старинные страны. Но земля была мне могилой, кладбищем, полным разбитых статуй, и у каждой статуи было её лицо...
Зло – абстрактное понятие, – шептал он. – Мы бессмертны, и перед нами открыты двери обильных пиров и празднеств, радость которых недоступна человеческому разуму и рождает у смертных скорбь и тоску. Бог берет без разбору богатых и бедных. Так станем поступать и мы, потому что нет на свете существ, стоящих ближе к нему, чем мы – демоны, не заключенные в смердящих кругах ада, но вольные гулять по его царству, где вздумается.