– Он хотел, чтобы ты был счастлив, Лучелап.
– Да неужели? В таком случае, он выбрал весьма странный способ это показать!
– Он хотел, чтобы ты был счастлив, Лучелап.
– Да неужели? В таком случае, он выбрал весьма странный способ это показать!
– Мой отец меня ненавидит! Потому что я трус!
– А ты трус?
– Нет!
– Значит, твой отец неправ.
– Хотя я очень испугался, когда в тоннель хлынула вода.
– Я бы на твоём месте облысел от страха. Покажи мне хоть одно живое существо, которое было бы радо очутиться в западне во время наводнения!
– Отец не испугался.
– Он не испугался, потому что это было не первое и даже не десятое наводнение в его жизни.
– А как же я буду сражаться? Что я буду делать в бою?
– Прицепишься к врагу, как пиявка, и до смерти замучаешь его дурацкими вопросами. В этом с тобой точно никто не сравнится!
– Ага! Сам признался, что находишься на чужой земле! Нарушители!
– Да о чём ты говоришь! Ты думал, мы переплыли реку и не заметили? Не все коты, знаете ли, рождаются с чешуёй и плавниками!
Каждый воин идёт своим путём. Они тоже не сразу понимают, где лежит их сердце и счастье. Порой им приходится оставлять то, что они любят, чтобы, возмужав и поумнев, понять свою судьбу... Он уйдёт скитаться, и ты должна будешь его отпустить, ибо, если ты запугаешь его, он уже никогда не вернётся, а ты горько пожалеешь об этой утрате. Пойми, только так он сможет узнать, где его настоящее место.
Когда ваши часы пробили тринадцать, то есть смысл усомниться не только в тринадцатом ударе, но и в предыдущих двенадцати.
Это твой дом, Лучехвост. Здесь живёт твоё сердце. Ты разорвёшь его пополам, если не вернёшься. Хватит разломов, Лучехвост. Слушай своё сердце, оно мудрее тебя.
— Воля Ваша, но Лизавета Григорьевна Муромская мне вовсе не нравится!
— После понравится. Стерпится — слюбится.
— Батюшка, но я не чувствую себя способным сделать её счастье!
— Не твоё горе её счастье...