Мне ничего не надо. Я выбираю праздник с друзьями и не хочу веселья в толпе.
Меня интересует всё, что связанно с бунтом, беспорядком, хаосом, бессмысленными на вид поступками. Мне это видится дорогой к свободе.
Мне ничего не надо. Я выбираю праздник с друзьями и не хочу веселья в толпе.
Меня интересует всё, что связанно с бунтом, беспорядком, хаосом, бессмысленными на вид поступками. Мне это видится дорогой к свободе.
Откройтесь своему самому сильному страху; после того как страх теряет свою власть над вами, боязнь свободы уменьшается и исчезает. Ты свободен.
Мне кажется, что это ложь — когда люди утверждают, что хотят быть свободными, настаивают на том, что свобода для них — нечто самое желанное, святое и драгоценное. Но ведь это чушь собачья! Людям страшно становиться свободными, они цепляются за свои цепи.
Друзья могут помочь человеку. Истинный друг — тот, кто не мешает тебе быть абсолютно свободным, быть самим собой, — и, главное, чувствовать. Или не чувствовать. В любое время ты чувствуешь себя рядом с ним прекрасно. Это результат истинной любви — он позволяет человеку быть тем, кто он на самом деле… Большинство людей любят тебя таким, каким ты кажешься… Принимая их любовь, ты сохраняешь притворство, ты играешь. Ты начинаешь любить свое притворство… Это правда, мы ограничены рамками призрачных законов, и это печально, что люди привыкают к своему имиджу — они вырастают, закрепленные каждый своей маской. Они любят свои цепи. Они забывают о том, какие они в действительности. А если ты пытаешься что-то напомнить им, они начинают ненавидеть тебя за это, потому что понимают, что ты пытаешься украсть у них драгоценнейшую вещь.
Я вижу себя огромной огненной кометой, летящей звездой. Все останавливаются, показывают пальцем и шепчут в изумлении «Посмотрите на это!» А потом — фьють, и меня уже нет. И больше они никогда не увидят ничего подобного и никогда не смогут меня забыть. Никогда.
Он говорил со мной. Он испугал меня своим смехом. Он взял меня за руку и провел мимо Молчания к холодному шелесту Колоколов.
Никакая масштабная революция невозможна без персональной революции, на уровне личности. Она должна сначала случиться внутри.
Учителя, религиозные лидеры — даже друзья или так называемые друзья — берут верх там, где родители отступают. Они все время требуют от нас, чтоб мы проявляли только те чувства, которые им угодны от нас, не спрашивая нашего мнения. Они требуют, чтобы мы чувствовали для них. Мы словно актеры, возвращенные свободными в этот мир, чтобы блуждать в поисках призрака… бесконечно, в поисках наполовину забытой тени нашей утраченной сущности. Когда другие просят нас стать людьми, то на самом деле они просят нас уничтожить собственную личность, то, что мы есть на самом деле. Это такая незаметная разновидность убийства… очень любящие родители и родственники совершают его с улыбкой на лице.