— Ты же хочешь меня поцеловать?
— Я всегда хочу тебя поцеловать.
— Ты же хочешь меня поцеловать?
— Я всегда хочу тебя поцеловать.
Первый настоящий поцелуй — восемь по шкале счастья. Твой ребенок вырван из когтей смерти — это десять.
— Ты испытываешь извращенное наслаждение, отказывая мне.
— Ради этого я и живу.
— Когда ты в последний раз мылся?
— Запах мужика... тебе он, конечно, мало знаком.
— Ты поставил их перед немыслимым выбором!
— Перед хреновым! И не я, а жизнь! И они хреново выбрали!
— Хаус, что это?
— Это не «что», это кто. Они теперь даже голосовать могут.
— У больного в коме кабельное не работает.
— Он не жаловался.
— Обсуди это со Стейси. Узнай, какой вариант менее рискованный.
— Она ответит так: «О! Я люблю Грега, но пойти против воли пациентки, значит обвинить ее во лжи, и если что-то незаладится, мне придется в суде защищать злого доктора с красивыми глазами, который не поверил милой мамочке с пригорода. Я тащусь от его трости! Но операция необходима».
— Если она никогда не целовалась с мальчиками, то скорее всего она никогда не занималась сексом.
— Скажи это всем шлюхам, которые не хотят целовать меня в губы.
— Получила бумаги о переводе, плазмаферез подготовили. Ты в порядке?
— Свежий укол мужественности. Нравится?
— Я парализован, а она переживает о его царапине.
— Что вообще ты там делал?
— Искал антиквариат. Нашёл тебе викторианский корсет. Потом заходи, я тебя в него втисну.
— Он её клеит? Обернётся, значит тоже его любит. … и… да…
— Я принял решение. Когда я счастлив и люблю тебя, я становлюсь хреновым врачом.
— Замолчи! Не смей рвать отношения в пьяном виде.
— Да, я пьян, но я прав. Из-за тебя я стал хуже как врач, и теперь из-за этого погибнут люди! И ты этого стоишь! И если бы нужно было выбирать между спасением всех и вся и счастьем и любовью к тебе, я бы выбрал тебя! Я выбираю счастье с тобой. Я всегда выберу тебя!