Жизнь-то больно коротка, ровно фронтовые щи... не успел двух глотков кое-как обжигаясь, сделать, как уж котелок из рук вышибли.
Всякий гений есть крайне антисоциальное явление, направленное к моральному принижению трудящегося большинства…
Жизнь-то больно коротка, ровно фронтовые щи... не успел двух глотков кое-как обжигаясь, сделать, как уж котелок из рук вышибли.
Всякий гений есть крайне антисоциальное явление, направленное к моральному принижению трудящегося большинства…
— А людей не за то, что они сделали, надо любить, не за чудо, не за силу их…
— А за слабости? — усмехнулся Векшин.
— Нет… а за то, чего, несмотря на загубленные усилия, так и не удалось им свершить в жизни!
В жизни-то не один изюм, есть в ней и кисленькое, и горчинка местами попадается... а иначе-то и жрать её не станешь, сопьёшься от сладости.
Они не знали, что такое красота, но я показал им уродство; они не знали любви и дружбы, но я дал им ненависть и страх.
Мастер сказал:
— Когда ребенок находится в чреве матери, он молчит. Затем он появляется на свет — и говорит, говорит, говорит, пока однажды не оказывается в чреве земли. Тогда человек вновь умолкает.
Поймай эту тишину — она была в материнском лоне, она будет в лоне земли, и даже сейчас она определяет тот шум, который именуется жизнью.
Эта тишина — твое глубочайшее естество.
Большие перемены, происходящие в нашей жизни, — это в некоторой степени второй шанс.
Не нужно пытаться изменить всю свою жизнь, достаточно лишь изменить своё отношение к ней.
Разница человека с животным именно в том и состоит, что он только начинается там, где животные уже оканчиваются.
Жизнь именно игра, если она красива и счастлива. Конечно, из неё можно сделать всё, что угодно — долг, войну, тюрьму, но от этого она не станет красивее.