Это неизбежно. Я рассчитывал на тебя, на нас... Но вынужден смириться, я всегда буду один.
Одиночество — форма искусства.
Это неизбежно. Я рассчитывал на тебя, на нас... Но вынужден смириться, я всегда буду один.
Одиночество — форма искусства.
— Значит, голова у него была с собой, на переднем сиденье. Это странно, зачем ему хранить ее там?
— Не знаю, может, они договорились вести по очереди?
Если убьёшь одного человека — ты преступник. Убьёшь тысячи — герой. А если убить всех — ты станешь богом.
Я вижу их боль. На каком-то уровне я даже понимаю их боль. Но я просто не могу её почувствовать.
— Декстер, она тебе понравится, она замечательная. Очень сильная женщина.
— Я это запомню на случай, если придется поднимать тяжести.
Жизнь... Жизнь — это ритуал. Рутина, самоконтроль. И важная часть ритуала... гигиена полости рта.
— Ты наглядный пример человеческого грехопадения.
— Я Отец, Сын… и серийный убийца!
Я вижу, что людям всегда нужны взаимоотношения: дружба или любовь. Но эти связи всегда ведут к неприятным осложнениям: обязательства, необходимость делиться, просьба подбросить в аэропорт…
— Самые страшные убийцы — это те, кто полагает, что жертвы заслуживали такой участи. Главы стран уничтожали целые поколения по тем же самым мотивам.
— Но для убийства все равно не может быть оправдания.
— Нет. Конечно, кроме одного. Спасение невинной жизни.
— Ты вообще не имеешь права говорить о тех, с кем я встречаюсь, до тех пор, пока пялишь мисс «пардоньте за сиськи»! Извини, Декс, но она вульгарная. И бледная. В Майами не водятся бледные люди. Она вампир, совершенно точно. Вульгарный вампир с английскими сиськами.
— Ты только что описала идеальную женщину.