Семь часов над океаном показались мне вечностью. Слишком мало интересного в пространстве как таковом.
Я был озадачен. Я решился продать душу сатане, а что вышло? Вышло, что я душу сатане – подарил. Что может быть позорнее?..
Семь часов над океаном показались мне вечностью. Слишком мало интересного в пространстве как таковом.
Я был озадачен. Я решился продать душу сатане, а что вышло? Вышло, что я душу сатане – подарил. Что может быть позорнее?..
Долгое время я искренне считал, что мама всем блюдам на свете предпочитает картошку. Здесь, в Нью-Йорке, окончательно выяснилось, что это не так.
Редактировал «Костер» детский писатель Сахарнов. Я прочитал его книги. Они мне понравились. Непритязательные морские истории. Он выпускал шесть-семь книжек за год. Недаром считают, что ресурсы океана безграничны.
Гранин сказал:
— Вы преувеличиваете. Литератор должен публиковаться. Разумеется, не в ущерб своему таланту. Есть такая щель между совестью и подлостью. В эту щель необходимо проникнуть.
Я набрался храбрости и сказал:
— Мне кажется, рядом с этой щелью волчий капкан установлен.
Может быть отец и ненавидел тиранию. Но при этом чувствовал уважение к ее масштабам.
Проблема в том, что люди, которые могут вести дискуссии — не имеют полномочий; люди, которые имеют полномочия — не склонны вести дискуссии. Дискуссия, на самом деле, нужна была бы, потому что неолиберальный экономический курс, такой жестко-монетарный, явно буксует. Явно буксует. С одной стороны, он вызывает серьёзное недовольство у населения, а с другой стороны, не дает тех результатов, на которые рассчитан.
Вышел я из больницы. Вроде бы поправился. Но врачи запретили мне пить и курить. А настоятельно рекомендовали ограничивать себя в пище. Я пожаловался на все это одному знакомому. В конце и говорю:
– Что мне в жизни еще остается? Только книжки читать?!
Знакомый отвечает:
– Ну, это пока зрение хорошее…