Ты слишком много думаешь, Чинги, от этого тупеют.
Любое мнение мне ценно, любая мысль — на пользу, если это мысль, а не побочное выделение организма.
Ты слишком много думаешь, Чинги, от этого тупеют.
Любое мнение мне ценно, любая мысль — на пользу, если это мысль, а не побочное выделение организма.
Или ты человек, или не человек. Но если ты всё-таки человек, то ты — это не только ты, а все люди живущие на Земле.
Понять как и чем думает женщина казалось мне мудреней, чем разобраться в мыслях дождевых червей; впрочем, само это занятие отнюдь не из самых приятных.
Одиночество вынуждает нас думать, а мы к думанью непривычны. Сообща мы еще можем как-нибудь проваландаться: в винт, что ли, засядем или в трактир закатимся, а как только останешься один, так и обступит тебя...
— Очень мы оробели, chere madame, — прибавил я. — Дома-то нас выворачивают-выворачивают — всё стараются, как бы лучше вышло. Выворотят наизнанку — нехорошо; налицо выворотят — еще хуже. Выворачивают да приговаривают: паче всего, вы не сомневайтесь! Ну, мы и не сомневаемся, а только всеминутно готовимся: вот сейчас опять выворачивать начнут!
Когда человек мыслит глубоко и серьёзно, ему плохо приходится среди широкой публики.
Я сказала себе: Самиха, не думай об этом, это неправильно. Однако женщина может контролировать свои мысли не более, чем свои сны; и подобные мысли принялись бродить в моей голове, как грабители в темном доме.
Он же, со своей стороны, сделал всё, чтобы стать подлинным благодетелем человечества — привязал себе на шею камень и честно хотел утопиться.