Владимир Викторович Орлов. Аптекарь

Другие цитаты по теме

Как вы заполните ваше существование, если вы знаете, что рождены утром для того, чтобы умереть вечером?

Моя грудь поднималась и опускалась, а всё тело было покрыто мелкими капельками пота, но не исключено, что лорд Алестер и Дарт Вейдер были недалеки от правды. Я-то ведь тем временем уже парила в воздухе крошечной блестящей пылинкой, а моё лицо там внизу невероятно побледнело. Даже губы теперь были серого цвета.

По щекам Гидеона покатились слёзы. От всё ещё изо всех сил прижимал руки к моей ране.

— Останься со мной, Гвенни, останься со мной, — шептал он, и вдруг я перестала всё это видеть и снова почувствовала под собой жёсткий пол, глухую боль в животе и всю тяжесть своего тела. Я хрипло вздохнула, зная, что на следующий вздох сил моих уже не хватит.

Мне хотелось открыть глаза, чтобы последний раз взглянуть на Гидеона, но я не смогла этого сделать.

— Я люблю тебя, Гвенни, пожалуйста, не покидай меня, — сказал Гидеон. Эти слова были последним, что я услышала, прежде чем бездна поглотила меня.

Никакие истины не могут излечить грусть от потери любимого человека. Никакие истины, никакая душевность, никакая сила, никакая нежность не могут излечить эту грусть. У нас нет другого пути, кроме как вволю отгрустить эту грусть и что-то из нее узнать, но никакое из этих полученных знаний не окажет никакой помощи при следующем столкновении с грустью, которого никак не ждешь.

Не стой над моей могилой в слезах. Меня здесь нет, и я не прах.

Мы пытаемся сохранить то, чего не сохранить, и избежать того, чего не избежать.

Ты умерла в дождливый день,

И тени плыли по воде...

В твоих глазах застыла боль,

Я разделю ее с тобой.

Когда идут в атаку, кому-то приходится быть впереди. И первых почти всегда убивают. Но для того чтобы атака состоялась, авангард должен погибнуть.

И Достоевский... Как будто сто казней,

Сто смертных казней, и ночь, и туман...

Ночь, и туман, и палач безотказный

Целую вечность сводили с ума.

Кто разгадает, простит и оплачет

Тайну печальную этой судьбы?

Смелость безумную мыслить иначе:

Ад — это есть невозможность любви.

Слишком большой, он не просит спасенья.

Скрыла лицо его облака тень.

Он уже знает, что смерть совершенна

И безобразна в своей наготе.

Кто подошла ко мне так резко

И так незаметно?

Это моя смерть!

Кто ложится на меня

И давит мне на грудь?

Это моя смерть!

Кто носит черный галстук

И черные перчатки?

Это моя смерть!

Кто подверг меня беспамятству

И ничегоневиденью?

Это моя смерть!