Две собаки встречаются на улице в Москве. Одна спрашивает другую: «Что изменила для тебя перестройка?» Вторая отвечает: «Цепь осталась слишком короткой, кормушка тоже осталась далеко... Зато лаять можно сколько угодно!»
Тогда там не было возможности забить и пошариться в Гугле, что означал этот распад советских республик,
Это те же самые люди, всё мирно и без боя, просто так сменились флаги, название страны другое.
За пазухой старшиков топоры, ножи и стамески, реформа смены валют, дорога через две чеченских.
— Неужели ты не желаешь отомстить? — удивилась я.
— Желаю. Но это как-то слишком жестоко.
Я пожала плечами. Жестоко! Не жил он в России во время перестройки. Узнал бы, что такое настоящая жестокость.
Зима не переходит сразу в лето,
на реках ледоход весной неистов,
и рушатся мосты, и помнить это
полезно для российских оптимистов.
Даже если заговор составляется иногда людьми умными, осуществляется он всегда кровожадным зверьем.
Времена изменяются так:
Где бессильны и власть и законы,
Если раньше и крали пятак,
То сегодня упрут миллионы.
Все надо делать осмотрясь. А нам
Еще необходимей осторожность.
Мы королевство сносим, а не дом,
И выстроить задумали другое.
Пред общей ломкой пересмотрим цель,
Договоримся вновь об основаньях,
Проверим силы, спросим знатоков.
Рожденные на рубеже двух тысячелетий.
Живущие на рубеже двух тысячелетий.
Погибшие на рубеже двух тысячелетий.
Воскресшие на рубеже двух тысячелетий.
Как наказать реформаторов, если, во-первых, многие из них получили разрешение на свои действия от более-менее законно избранных должностных лиц или даже такими лицами и являлись, а, во-вторых, за время своего правления они так изменили Уголовный Кодекс, что их действия перестали быть преступными?
Cлайд с цитатой