— Ну чего, чего ты смеёшься? [Кузя вымазался в краске]
— Ты зелёный, как лягушка! [Наташа смеётся]
— Спасибо этому дому, пойду к другому!
— Ну чего, чего ты смеёшься? [Кузя вымазался в краске]
— Ты зелёный, как лягушка! [Наташа смеётся]
— Спасибо этому дому, пойду к другому!
— Вас Кузьмой зовут?
— Кузькой, можно Кузенькой. Я маленький ещё, семь веков всего, восьмой пошёл.
— Семь лет? Как мне?
— Ну, это у вас годами считают, а у нас веками. В каждом веке — сто лет.
— Вы пещерный человек?
— Вот тетёха, недотёпа непонятливая. Я не пещерный, я — домовой!
— Домовой?
— Да. Только теперь я бездомный домовой… Ох, беда-беда, огорчение. Ну негде голову преклонить!
— Не расстраивайся, Кузенька! Живи у нас!
— А куда же мусор девать?
— Давай сюда! [выбрасывает мусор из окна] Вот так!
— Ой, прямо дяденьке на шляпу…
— Ну и что? Отряхнулся и пошёл себе дальше!
Сначала здесь весна будет. Потом лето — бабочки летают. Потом осень. А там постепенно доживём до зимы.
— Яхонтовый мой! Крендельков покушал, отведай пирожков.
— Я что сказал? Хочу ватрушек! А ты что напекла? Вот ешь теперь сама!
— Ну, что ж ты меня не паришь?! [залез в раковину]
— Ну, рубашку снимай…
— Ещё чего! Так парь! Сразу и сам отмоюсь, и одёжа отстирается. Ну, горячей, горячей, хозяюшка! Поддай парку! Попарим молодые косточки!