Домовёнок Кузя

— Яхонтовый мой! Крендельков покушал, отведай пирожков.

— Я что сказал? Хочу ватрушек! А ты что напекла? Вот ешь теперь сама!

Сначала здесь весна будет. Потом лето — бабочки летают. Потом осень. А там постепенно доживём до зимы.

— Вас Кузьмой зовут?

— Кузькой, можно Кузенькой. Я маленький ещё, семь веков всего, восьмой пошёл.

— Семь лет? Как мне?

— Ну, это у вас годами считают, а у нас веками. В каждом веке — сто лет.

— Вы пещерный человек?

— Вот тетёха, недотёпа непонятливая. Я не пещерный, я — домовой!

— Домовой?

— Да. Только теперь я бездомный домовой… Ох, беда-беда, огорчение. Ну негде голову преклонить!

— Не расстраивайся, Кузенька! Живи у нас!

— Теплее. Ещё теплее. Обожжёшься, сгоришь!

— Это ты сгоришь! Надо же, в духовку забрался! Горе ты моё!

— Пусти меня! Я здесь жить буду. Такое место хорошее, тёпленькое!

— Не для тебя это место, а вот для чего! [ставит утку в духовку]

— Говорят, вам счастья привалило?

— Бессо-овестно врут!

Нафаня, бяда, бяда, огорчение! Сундук отобрали, сундук со сказками!

— Ой, тошно мне. Хооочется чегой-то... сам не знаю чегооо.

— Ремняу-мяу?

— Половички что ли снежком почистить?

— Я потомственный домовой!

— То-то, я гляжу, ты больно дикий…