И в вёдро и в ненастье
Гнетут печали злых, —
Но истинное счастье
Нигде, как в нас самих.
И в вёдро и в ненастье
Гнетут печали злых, —
Но истинное счастье
Нигде, как в нас самих.
О счастии с младенчества тоскуя,
Все счастьем беден я,
Или вовек его не обрету я
В пустыне бытия?
Поверь, мой милый друг, страданье нужно нам;
Не испытав его, нельзя понять и счастья...
Нет, не бывать тому, что было прежде!
Что в счастье мне? Мертва душа моя!
«Надейся, друг!» — сказали мне друзья.
Не поздно ли вверяться мне надежде,
Когда желать почти не в силах я?
Я бременюсь нескромным их участьем,
И с каждым днем я верой к ним бедней.
Что в пустоте несвязных их речей?
Давным — давно простился я со счастьем.
Генрих Гейне высказал распространенное убеждение, облачив его в форму образов, когда сравнивал счастье с легкомысленной девушкой, которая приласкает, поцелует и убежит; несчастье, наоборот, похоже на женщину, которая сильно привязывается, не спешит уйти и спокойно сидит возле тебя. Счастье мимолетно, его трудно удержать; несчастье же, наоборот, отличается постоянством и редко бывает непродолжительным.
Если человек молод, красив, богат и уважаем, то, чтобы судить о его счастье, надо ещё знать, весел ли он; тогда как если он весел, то безразлично, стар он или молод, прям или горбат, богат или беден – он счастлив.
Никто человека счастливым не сделает. Счастье рождается у нас внутри: сначала мы его испытываем, а потом делимся этим переживанием с другими людьми. С любовью о них заботимся, даем то, в чем они нуждаются. И в ответ наше счастье нам возвращают приумноженным. Конечно, родителям радостно оттого, что у них есть ребенок. Но счастье вовсе не он маме с папой дарит, это родители его счастливым делают. В отношениях «родители — дети» родители всегда ведущие. Они играют первую скрипку, они передают свое мироощущение детям.