– Я убил его, Лив! Мы столько сделали, чтобы этого не допустить. А всё испортил один парень, который выскочил на дорогу.
[Лив начинает душить умирающего парня]
– Что ты делаешь? Лив. Стой! Что ты творишь?
– Не ты убил его, Тайлер. А я.
– Я убил его, Лив! Мы столько сделали, чтобы этого не допустить. А всё испортил один парень, который выскочил на дорогу.
[Лив начинает душить умирающего парня]
– Что ты делаешь? Лив. Стой! Что ты творишь?
– Не ты убил его, Тайлер. А я.
— Но ты видишь хорошее в людях...
— Ты про Клауса. Потому что я увидела хорошее в Клаусе.
— Твои слова. Не мои.
– Мне жарко. У меня как будто кожа горит.
– Правда? У меня такого никогда не было. Видимо, волки устроены по-другому.
— Пообещай мне, что ты не будешь думать обо мне. Обещай, что ты забудешь обо мне, скажи, что будешь двигаться дальше. И проживешь полную и счастливую жизнь без меня.
— Я проживу счастливую жизнь без тебя. Я забуду всё о тебе. И я никогда, никогда... не подумаю о тебе снова.
— До тех пор, пока мы не найдем выход.
— Мне следовало убить тебя за безобидную выходку, которую вы с друзьями устроили, остановив мое сердце и бросив гнить в гробу...
— Ты использовал мое тело, чтобы сбежать, и потом целовал мою девушку, так что, возможно, мы квиты.
— Мило. Мы торчим здесь, пока маменькин сынок осуществляет жертвоприношение. Ты жалок, Финн!
— Помолчи, Коул. У него есть мужество, какое тебе и не снилось.
— Что бы ты о нас ни думала, убийство собственных детей это жестоко.
— Я лишь сожалею, что не позволила вам умереть тысячу лет назад.
— Хватит. Мне наскучила эта болтовня. Заканчивай, мам. Или я верну тебя в ад.
— Тысячу лет мне приходилось наблюдать за вами. Чувствовать боль каждой жертвы. Страдать, пока вы проливали кровь. Даже ты, Элайджа, с твоими претензиями на благородство ничуть не лучше. Все вы — сущее проклятие, растянувшееся на многие столетия. Если вы пришли молить о пощаде — простите. Но вы пришли зря.