Я вспоминаю, что я не единственная, чей мир освежевали.
На последней странице набросок моей броши и подпись Цинны: «Я по-прежнему ставлю на тебя».
Я вспоминаю, что я не единственная, чей мир освежевали.
На последней странице набросок моей броши и подпись Цинны: «Я по-прежнему ставлю на тебя».
Если есть более сильное ощущение беспомощности, чем пытаться добраться до кого-то любимого, кто попал в ловушку под землей, то я не знаю такого.
Меня зовут Китнисс Эвердин. Мне семнадцать лет. Моя родина — Двенадцатый дистрикт. Я участвовала в Голодных играх. Сбежала. Капитолий меня ненавидит. Пита схватили. Его считают погибшим. Скорее всего, он убит. Возможно, лучше, если убит...
Меня зовут Китнисс Эвердин. Мне семнадцать лет. Мой дом в Двенадцатом дистрикте. Я участвовала в Голодных играх. Сбежала. Капитолий меня ненавидит. Пит в плену. Он жив. Он предатель, но он жив. Я должна его спасти...
Меня зовут Китнисс Эвердин. Почему я не умерла? Я должна умереть. Так будет лучше для всех...
Если всё это правда, то было бы гуманнее убить Пита прямо здесь и сейчас. Но, к счастью, или к сожалению, мной руководит не гуманизм.
— Ты полюбил Энни сразу, Финник? – спрашиваю я.
— Нет, — прежде чем он продолжает, проходит довольно много времени, — она постепенно захватила меня.
Знаю, что мне нужен не огонь Гейла, подпитываемый гневом и ненавистью, а весенний одуванчик — символ возрождения, обещание того, что, несмотря на все потери, жизнь продолжается. Что все снова будет хорошо. И это может дать мне только Пит. И когда он шепчет мне:
— Ты меня любишь. Правда или ложь?
Я отвечаю:
— Правда.
Неужели я и правда такая холодная и расчетливая? Гейл не сказал «Китнисс выберет того, расставание с кем разобьет ей сердце» или даже «того, без кого она не сможет жить». Эти слова подразумевали бы, что мной движет своего рода страсть, чувства
но мой лучший друг предсказывает, что я выберу человека, без которого, как я думаю, я не смогу выжить. Этот список не включает любви, или желания, или даже совместимости. Я просто веду бесчувственную оценку того, что мой потенциальный партнер может мне предложить. Так, словно в конце это будет вопрос о том, пекарь или охотник дольше продлит мое существование. Это ужасно для Гейла — говорить такое, а для Пита — не опровергнуть. Особенно когда все чувства и эмоции которые у меня были, были взяты и использованы Капитолием или повстанцами. На данный момент, выбор был бы прост. Я могу прекрасно выжить без них обоих.