В тебе разверзлась чёрная дыра — поверь мне, я знаю, что это такое. Но это не значит, что ты должен в неё падать.
— Быть нормальным — не так плохо.
— Быть такими, как мы, в сто раз круче!
В тебе разверзлась чёрная дыра — поверь мне, я знаю, что это такое. Но это не значит, что ты должен в неё падать.
— Он ушёл.
— Думаешь?
— Он всегда так делает. Ему становится скучно, и он... он... дёргает за верёвочки. Так было с Миром Апокалипсиса и... возможно, со всеми другими мирами. Он уходит и начинает новую историю. Но знаешь что? Это хорошо. Потому что если он свалил — остались только мы. Впервые — только мы.
— И где-то три миллиарда призраков.
— Да. Подумаешь, всего лишь ещё один Апокалипсис.
— Не хочется тебя расстраивать, но твой мишка болен. Да, у него...
— Леденцовый недуг.
— Леденцовый недуг.
— Болезнь, нетипичная для медведя его размеров, но очень заразная.
— Если честно, после всего, что было, ты относишься ко мне так, будто моё место за детским столиком.
— Сэм, я не буду извиняться за то, что защищаю тебя.
— Вот, значит, что ты делаешь, по-твоему?
— Помнишь, что случилось в последний раз, когда нам достались билеты в первом ряду на шоу Михаила и Люцифера? А я помню. Ты умер и попал в ад. И, видишь ли, в этот раз не Апокалипсис ищет нас, а мы — его. Мне плевать, что будет со мной, всегда так было. Но мне не плевать на то, что будет с моим братом.
— Дин, мы отправимся в это место и спасём Джека и маму. Вместе. И если что-то случится, мы справимся с этим вместе. А если мы умрём... то тоже вместе.
— Как она выглядит?
— Как библиотекарша.
— Библиотекарша на твой вкус или на мой?
— Ну, на ней была одежда, если ты об этом.
— Проснись и пой, Сэмми.
— Чувак, Азия?
— Да брось! Ты же торчишь от этой песни!
— Да уж, если послушаю её ещё раз — удавлюсь.
— Ась? Прости, чёта я тебя не расслышал.