— Так. Эти книги — сколько?
— Эм?
— Те книги в кожаном переплете.
— Полное собрание сочинений Чарльза Диккенса.
— Это настоящая кожа?
— Это настоящий Диккенс.
— Мне нужно знать, настоящая ли это кожа, они должны подходить к дивану. Все остальное в моем доме настоящее. Даю двести.
— Двести чего?
— Двести фунтов.
— А они в кожаном переплете?
— Нет.
— Извините, мне нужны кожаные, чтобы подходили к моему бумажнику.
— Говорят, вы потратили на этот праздник около ста миллионов сантимов?
— Я мелочевку не считаю.
... близость больших и легких денег болезненно дразнила их аппетит, создавая уверенность, что стоит сказать нужное слово нужным тоном, и эти деньги уже у них в кармане.
Деньги постоянно умудряются кончаться невовремя, как будто это «невовремя» за версту чуят.
Патриарх литературы русской — Лев Толстой. Это — Казбек или что там? — самое высокое. В общем, отец. Пушкин — сын, Лермонтов — внучек, Белинский, Некрасов, Добролюбов, Чернышевский — племянники. Есенин — незаконнорожденный сын. Все, что дальше, — воришки, которые залезли в графский сад за яблоками. Их поймали, высекли, и они стали петь в хоре — на клиросе.
Не бывает ничего плохого за двадцать тысяч рублей в месяц. Из плохого за двадцать тысяч рублей в месяц бывает только работа.
— Для тебя война закончилась. Переодевайся! Поедем на прогулку. Поищем двести тысяч долларов. Я знаю название кладбища, а ты имя на могиле.
— Меня не станут бить, чтоб я сказал его?
— А ты заговоришь?
— Нет. Думаю нет.
— И я так подумал. Не потому, что ты крепче Туко. Ты понимаешь, что это тебя не спасет. У тебя партнер сменился, но дело осталось то же. Я не жадный, возьму только половину. Нас двое, вдвоем пройти легче, чем одному.
— Что это за книга? Роман?
— Нет, детектив.
— Страшно?
— Бывает страшно, бывает и нет. В основном пугает то, как паршиво написано.
Cлайд с цитатой