Потом до меня дошло кое-что еще: я доверил величайшую тайну своей жизни девушке, фамилии которой даже не знал.
— И что, парень?
— Ну...
«Ты заражена ужасным заболеванием. Вскоре ты можешь начать есть своих соседей. Но не беспокойся, со временем перейдешь на голубей, или, может быть, крыс».
— Это... м-м-м... не телефонный разговор.
Дверь хлопнула. Ласи ушла. Я смотрел ей вслед, эхо всё ещё звенело в моих ушах. В воздухе всё ещё ощущались аромат жасмина и запах её гнева, следы её телесного сала и пота всё ещё оставались на моих пальцах. Она ушла так внезапно, что понадобилось время, чтобы осознать этот факт.
Я не убиваю, если могу поймать. Когда снимали этот фильм, ни один вампир не пострадал. Ох уж эти мне вегетарианцы!
Я не собираюсь получать степень по биологии. Я простой философ-новичок, который ест людей.
Мне понадобилось мгновение, чтобы понять: в те дни, когда я ещё не желал всех женщин без разбора и в любое время суток, она была бы только моей.
Что бы это ни было, я не собираюсь это есть. Пометка для Кэла : я не ем то, что прилипает к подошвам моих туфель.
Итак, ответ таков: одежду изобрели после того, как мы утратили свои телесные волосы. И не сразу — наши предки больше миллиона лет резвились безволосыми и обнаженными.
— Иногда я пугаюсь, — говорит Майз, — пугаюсь оттого, что внезапно испытываю зависть к этому исчезновению, некоему огненному проживанию, прожиганию жизни на пределе ее возможностей... Но тут же прихожу в себя: Господи, не дай мне испить от неистовой радости, которую испытываешь перед окончательным помутнением рассудка.
Я постоянно возбужден, осознаю присутствие всех женщин в комнате, каждая клеточка моего тела вопит: «Пойди и трахни кого-нибудь!».
Cлайд с цитатой