Вулл не винит тебя... шучу.
Ты такой милый! Я хочу обнимать тебя, пока твои органы не разорвутся!
Вулл не винит тебя... шучу.
Мы создали монстров, которых не могли контролировать. Мы одурманили их, истязали их, лишали их... Мы ожесточили их умы... но не сработало. Пока они не пришли. И это была не их сила воли — не их Бездна дьявольщины — не их чуждая тьма... это было нечто другое. Это было то, что каким-то образом, из ужаса забвения, они научились заглядывать в уродливые, разбитые вещи... и забирать их боль.
Тут говорится, что они содержат в себе эту штуку, потом эту штуку или эту штуку, но еще эту штуку — и явно не одну.
Жаждете искупления? Чувствуете, как бремя нищеты сминает вас? Ищете спасения, но как? Как вы можете обращаться за помощью, если вы не можете помочь даже сами себе?
Проповедник, проповедник, это твоя идея? Ха! «Отдайтесь Бездне!» Что, если я отрежу все, что у тебя болтается и отдам это Бездне, хм? Как тебе эта идея, Неффи?
Жадность — вот почему вы пришли. Мои клоны слишком выносливы, слишком устойчивы, слишком сильны, слишком ужасны! Нет, подождите, это не жадность — это испуг.
Смотрите — Алад прячется, дрожит за ящерицами? Позорно, очень позорно, не думал, что увижу это. Ой, да кого я обманываю, всегда знал, что ты бесхребетный, Алад-мягкотелый. Вонючая грязная медуза, которую выбросило на берег. И что же ты будешь делать, студень, когда я приду и начну тыкать в тебя палкой?
Пробуете остановить мои исследования? Мой прогресс — неизбежность — это невозможно. Уже слишком много образцов, и когда исследования будут закончены, будет ещё больше.