Вижу я в котомке книжку.
Так учиться ты идешь...
Знаю: батька за сынишку
Издержал последний грош.
Вижу я в котомке книжку.
Так учиться ты идешь...
Знаю: батька за сынишку
Издержал последний грош.
Как много наших сверстников суровых,
Людей непьющих, сытых и здоровых,
Всегда и всюду поучавших нас,
Ушли во тьму — их огонек погас...
Уже я прожил больше полстолетья,
Но открывая новую тетрадь,
Я повторяю: надо жить на свете,
Чтобы учиться, а не поучать.
Чему учат в университетах? Тому, что нет людей смешных, глупых или злых. И – очень зря. Чему учит проклятая жизнь? Тому, что города горят, а люди – не важно, глупые, смешные или злые – просто гибнут в огне.
Человек может понять и принять лишь такую теорию и такое учение, до которого он дорос. Смысл жизни может быть найден в любом разумном лозунге, в любом нравственном учении. Всё зависит от того, как человек принимает, как понимает и как приводит его в жизнь. Дело не в лозунгах и не в учениях. но в толковании их и применении их в жизни. Можно самый высокий лозунг и самое светлое учение превратить в кучу звериных понятий.
Любому, кто приступает к учению, приходится выкладываться настолько, насколько он способен, и границы обучения определяются собственными возможностями ученика. Именно поэтому разговоры на тему обучения лишены всякого смысла. Страхи перед знанием — дело обычное; все мы им подвержены, и тут ничего не поделаешь. Однако каким бы устрашающим ни было учение, еще страшней представить себе человека, у которого нет знания.
— Учиться надо было!
— Я учился...
— Не тому и не у тех ты учился!
— Ой, ой не тому и не у тех! Вы уловили самую суть дела...
Прежде всего, одно общее замечание. Чтобы научиться ездить на велосипеде, надо ездить на велосипеде. Чтобы научиться писать, надо писать!