Вот в чем дело, вот что пугало меня. Он сам: его слова, позы, даже то, как он улыбался.
Он был вылитый отец.
Такое же общительное, шутливое поведение — при полном безразличии к людям. Отчужденность. Он настолько любил себя, что ни для кого больше не оставалось места: мы были аудиторией для его шуток, зеркалом, отражающим его поступки, но не друзьями и не семьей.
— И зачем я беру тебя в эти походы? Ты вечно паникуешь.
— Я не паникую.
— Если бы ты не боялся, то как обычно, нес бы всякую чепуху.
— Я и несу чепуху, как обычно... То есть, не несу, все нормально, я не паникую!
Я никогда... никогда не ел замороженный йогурт, у меня не было домашнего пони, ничего не получал от Санты-Клауса, никому не доверял свою безопасность, да я вообще никому ничего не доверял! Никогда не пел перед толпой народа, как будто все прекрасно, как будто все игра. И уж точно не резал вены, чтобы привлечь к себе внимание!
Как и многие дети из семей, где отец — тиран, Эд видел только две возможности: он может быть похожим на маму, а это значит быть слабым, беззащитным, жертвой , или стать, как отец, и обладать некоторой властью и контролем. Эд выбрал последний вариант. Идентифицируя себя с отцом, он научился тиранить людей и проявлять по отношению к ним насилие.
С тобой она ведёт себя естественно, так, как ни с кем другим. Это значит, что ты для неё часть семьи.
Следует говорить взвешивая слова. Такое умение встречается редко. И разве достойно держаться чересчур неприступно? С другой стороны, вряд ли стоит соваться туда, куда тебя не просят. Словом, трудно вести себя, как то следует при всяком ходе дел.
Лучший дом тот, в котором хозяин так же ведёт себя по доброй воле, как вне дома — по воле законов.
Зная, как надо себя вести и как не надо себя вести, хорошо еще понять, что делать в остальных случаях.
За всю свою жизнь я не сделал ничего плохого, и это вселяет в моих родителей ложное чувство доверия.
Cлайд с цитатой