горе

Всё в мире проходит — боль, горе, любовь, стыд, — и это, в сущности, чрезвычайно мудрый закон.

А малышка Мю наотрез отказалась от всяких траурных лент и бантиков.

— Если я горюю, мне вовсе незачем это показывать и надевать разные там бантики, — сказала она.

— Да, если ты горюешь, — подчеркнул Муми-тролль. — Но ведь ты не горюешь!

— Нет, — призналась малышка Мю. — Я не могу горевать. Я умею только злиться или радоваться. А разве бельчонку поможет, если я стану горевать? Зато если я разозлюсь на Ледяную деву, может, я и укушу её когда-нибудь за ногу. И тогда, может, она поостережется щекотать других маленьких бельчат за ушки только потому, что они такие миленькие и пушистые.

Будь весел — короток наш век — он горя твоего не стоит.

Забот о малом и большом — что спрашивать с него! — не стоит.

Ячменное зерно, и то — стократ весомее его.

Все правосудие его — мизинца, и того не стоит.

И сам он, и его тепло, и дня его случайный свет —

Чуть холод утренний дохнет — мгновенья одного не стоит.

Ты говоришь: не может быть, чего-то все же стоит он.

Вглядись же пристальней в него: клянусь, он ничего не стоит.

Вот уж правда святая поётся в старой жалостной песне: сладок хлеб, выпеченный материнской рукою, хотя бы и замешали его наполовину из сосновой коры с ячменной соломой! А в чужом доме горек пышный свежий кусок, даже если режут его щедро и мажут душистым, только что выбитым маслом... С одних песен этого не уразумеешь — только и поймёшь горе, когда сам хоть мало его испытаешь!