Что, если рынки не цикличны? Кто сказал, что обязательно должны быть какие-то циклы? Просто нас этому учили, вот и все. Нам предлагается верить в это потому, что так происходило когда-то в прошлом. Но если рынок и научил нас чему-то, то прежде всего тому, что прошлое будущему не указ. Помнишь, как мы убеждали друг друга, что все будет хорошо? Почему? Потому что это следовало из моделей? А они ошибались, потому что определяли будущее на основании прошлого опыта. Но история — это всего лишь история.
финансы
Cлайд с цитатойКоган то и дело вынужден отвлекаться на дурость помощников, что то ли доллар с тугриком путают, то ли статьи бюджета со своим карманом, то ли ставят практиканток, вместо того чтобы ставить экономику...
Финансовое дело — это творчество. Где-то, может быть, это и строгая наука, но в России — творчество.
Золота у нас тридцать шесть тонн, из них мы используем всё. И не смотри на финансистов. Ты еще не сталкивался с государевыми людьми, которые ворочали порой миллиардами. И при этом были совершенно равнодушны к государственным деньгам, относясь к ним как к одному из инструментов. Нет особой разницы, чем делать дело, лопатой или деньгами. Хотя деньгами лучше, пыли меньше.
— А учет там ведется исключительно морской.
— Какой это такой «морской» учет?
— А по всем статьям — концы в воду.
Америка богата. И не просто богата. Она богата феноменально. У нее есть все – нефть, хлеб, уголь, золото, хлопок – все, что только может лежать под землей и расти на земле. У нее есть люди – прекрасные работники, способные, аккуратные, исполнительные, честные, трудолюбивые. К своему обогащению Америка шла быстрыми шагами. Страна напоминает человека, делающего стремительную карьеру, который сперва торгует с лотка подтяжками на Ист-Сайде, потом открывает магазин готового платья и переезжает в Бруклин. Потом открывает универсальный магазин, начинает играть на бирже и переезжает в Бронкс. И, наконец, покупает железную дорогу, сотню пароходов, две кинофабрики, строит небоскреб, открывает банк, вступает в гольф-клуб и переезжает на Парк-авеню. Он миллиардер. Всю жизнь он стремился к этой цели. Он торговал чем придется и как придется. Он разорял людей, спекулировал, с утра до вечера сидел на бирже, он трудился по шестнадцать часов в день, он делал деньги. С мыслью о деньгах он просыпался. С этой же мыслью он засыпал. И вот он чудовищно богат. Теперь он может отдохнуть. У него есть виллы у океана, у него есть яхты и замки. Но он заболевает неизлечимой болезнью. Он гибнет, и никакие миллиарды не могут его спасти. Стимулом американской жизни были и остались деньги.
Финансовые рынки платят огромному множеству людей приличные деньги за узкую специализацию и совсем мало — небольшой группе людей за масштабное видение, без которого распределение капитала на рынках не представляется возможным.
– Если дела пойдут так и дальше, сколько людей нам потребуется – сорок, пятьдесят?
– Нет-нет, не больше двадцати, может быть, даже пятнадцать. Я имею в виду, если конечная сборка будет производиться в Мексике...
– Будет много увольнений.
– Думай не о людях, смотри на финансы. Твой старик поступил бы именно так…
– Ладно, по крайней мере, они получат пособие по безработице.
– Вот именно, конечно.