— Теперь мне надо на что-то отвлечься. Ну, здравствуй, «что-то».
— Послушай, если с виду кажется, что у меня нет самоуважения, я проясню этот факт: руки прочь. Лучше сидеть дома одному, в темноте, чем быть с тобой.
— Дерзкий. Мне нравится.
— Теперь мне надо на что-то отвлечься. Ну, здравствуй, «что-то».
— Послушай, если с виду кажется, что у меня нет самоуважения, я проясню этот факт: руки прочь. Лучше сидеть дома одному, в темноте, чем быть с тобой.
— Дерзкий. Мне нравится.
Видимо, чувство вкуса в семье досталось мне одному. Я такой плащ в стиле «педофильский шик» носить не советую, а то ты совсем не похож на крутого ангела.
— Не уверен, что понимаю, что ты тут устроил, но... мне тоже не сопротивляться?
— Что? Нет, я налажал, ясно, Люцифер? Я поддался гневу и теперь Хлоя будет за это расплачиваться.
— То есть, это не кровавые брачные игры опоссумов?
— Нет, конечно.
— О, ну в таком случае... [снимает наручники]
— Да ты что, блин, издеваешься? Ты мог освободиться все это время?
— Разумеется мог. Лови.
— А какого хрена ты не остановил его, когда он меня бил?
— Я обещал ничего не делать без твоего разрешения.
— Ты решил убить моего брата?! Но зачем?
— Господь снял с меня клеймо. Я подумал, что убью его любимого сына и печать вернется.
— Неужели? Знаешь, когда я оказался в аду, я провел восстание против дорогого папаши. Но ничего не вышло. Меня все возненавидели. Позже я осознал, что я и сам себя возненавидел. Чувствовал себя чудовищем. А потом, когда я посмотрел в зеркало, я увидел в нем дьявольский лик.
— Наказание твоего Отца?
— И я так думал, но поговорив сегодня с водителем-убийцей, я понял, что чувствовал себя чудовищем прежде, чем им стал. Думаю, я сам себя наградил этим ликом.
— Скажи мне, ты реально веришь в теорию Аменадиля? А как же твои крылья?
— Ну, я же спас маму и решил рассказать детективу правду. Я чувствую себя так хорошо как, наверное, никогда. Наверное, до такой степени, что перестал ощущать себя чудовищем.
Кимо, пару дней назад я попала в серьезное дтп и долго пыталась убедить близких, что ничего страшного не произошло. Но правда в том, что я в ужасе. Мне страшно, что жизнь может оборваться безо всякой на то причины. И сейчас я просто хочу пойти домой и почитать книжку своей дочери. Но, знаешь, это тоже зависит не от меня. Мы не можем контролировать происходящие с нами события. Мы можем, лишь делать выбор. Сделай правильный выбор — опусти оружие.
— Да что тут понимать? Люцифер делает, что хочет, говорит, что хочет и ему все сходит с рук. Он беспрерывно тусит, у него бесконечный приток денег, тачку водит отпадно. И каждый вечер спит с новой горячей штучкой.
— Какое ужасно одинокое существование.
— Да-да, звучит ужасно.
— Что ты, блин, искала? И почему мы встречаемся здесь? Ты же вроде съехала?
— Да. Я забыла свой нож, должно быть где-то здесь.
— О нет, только не клинок, выкованный в аду!
— Не клинок, а нож! Выкованный, не знаю... в Китае.
— А да, бесценный.
— Ты должен объяснить это маме, хотя бы частично, она расстроена.
— И хорошо.
— Она умерла и пошла за тобой в ад, Люци. Ради тебя, столкнулась со своими страхами из любви к тебе.
— Перестань.
— Да, она сделала тебе больно, но она думала, что поступает как лучше, для тебя. И, судя по твоему рассказу, ты понимаешь, каково это.