Снег

Можно слететь,

Улететь, налетаться.

Может уйти,

Либо остаться.

Я такой же, правда, и не менялся вовсе.

Мне ничего не надо, но, когда страшно, мы просим.

Много вранья за моей спиною пролетело,

Проходили недели, как взлёты и падения.

Терпела мама крики, и лопалось терпение!

Собрался уходить, хлопая дверью я.

Любовь — мгновение! Кто сердцем, кто по вене яд,

А для меня она осталась лишь вдохновением.

Меня жалели и терпели, я наоборот.

Всем было холодно, — метели... Ну, а мне тепло.

Скажи мне, Господи: зачем ты тогда послал?

Мне тяжело дышать, и я не знаю, что теперь сказать маме.

Самое первое слово... Знаешь, самое родное, что есть.

Мне бы не влезть в это болото чудес, где остаются навсегда,

Этот проклятый лес, где ходят люди — без лица, без правды.

Простите, люди, вы меня за всё! Эти слова — это чистая правда!

Помните, куда бы нас не занесло, что не всегда, а можно красиво падать.

В её окне сто тысяч лет

Каждый вечер снег, снег...

Расстаются, когда ложь, засыпают, когда тьма,

И по телу, когда дрожь — разрешают сводить с ума.

Думаешь ли ты обо мне, лучше не знать.

Мне бы вернуть тот снег и успеть тебе сказать,

Как я хочу тебя и не пойму.

Так что насчёт той мечты, вдруг с небес сорвалась ко дну.

И когда метёт белых хлопьев круговерть,

Вновь она не спит и ждёт, что весна придёт быстрей, чем смерть...

В ее глазах дробит стекло огни вечерних этажей,

И где-то очень глубоко воет ветер в ней, в ней

И когда метёт белых хлопьев круговерть,

Вновь она не спит и ждёт, что весна придёт быстрей, чем смерть...

В ее глазах дробит стекло огни вечерних этажей,

И где-то очень глубоко воет ветер в ней, в ней

И снова тишина, в тёмной комнате страх и боль...

Я не знаю, чья здесь вина, не знаю, что со мной!

И нервы как струна и слова словно тихий вой,

Мама, я здесь одна, я так хочу домой...

Печаль и вкус песка, одиночество — тихий стон,

В висках стучит тоска, как погребальный звон.

И не вспомнить уже, когда — год назад или может, век

Ушла моя весна и выпал первый снег...