Крым уплыл...

Я орал им: оккупант! – я провоцировал стрельбу,

а они меня видали очень вежливо в гробу.

Я знаю точно, непременно, все это Путин виноват –

что Крым сдвинул референдум – и сбежал в Россию, гад!

И Крым ушел, и Крым ушел назад –

Я тому не рад, башка моя не рада,

но он вернулся, гад,

В Россию, вот засада, брат.

Я твержу им: будет плохо, пишу жалобу в ООН,

Только Крыму глубоко безразлично – у него вот-вот сезон.

И вовсю воюет пресса, и Аваков пишет в блог.

А Россия с интересом глядит на мой Юго-Восток...

Я твержу им: будет плохо, пишу жалобу в ООН,

Только Крыму глубоко безразлично – у него вот-вот сезон.

И вовсю воюет пресса, и Аваков пишет в блог.

А Россия с интересом глядит на мой Юго-Восток...

Пообещал им поезд дружбы – ну, думаю, зассут…

А у них уже на каждом шоссе по блокпосту.

Пригрозил им: плохо будет – ты свой сельсовет продашь…

А там вежливые люди, а куда ж я на «Калаш»?

…А мой кузен Сашок обожал портвешок.

Я купил ему калаш, чтоб запихнул он Крым в мешок,

Отнёс мешок на берег, размахнулся посильней…

Тело Сашка нашли через восемь дней. (Застрелившегося. Двумя выстрелами. В сердце. Сумел же...)

У меня был Крым, он мне сильно надоел:

он по-русски говорил и слишком многого хотел.

Я заварил переворот, я залез на броневик –

и первым же законом отменил русский язык.

(Ну не отменил. Ну попытался. Ну делать, блин, больше победившему народу нечего?)

Я заорал, что Россия объявила нам войну –

и вот какой-то снайпер аж два раза, но стрельнул

(говорят, местный, из-под Львова Боби-боба).

И хоть на армию в Крыму я не потратил ни рубля –

но что теперь поделать, приказал войскам стрелять

(из последней оставшейся винтовки на десятерых… идиоты они, что ли?)