— Шон, как приятно, когда ты приходишь.
— Надеюсь, на каталке меня не привезут.
— Да, но я был бы рад распилить тебе грудь и извлечь твоё доброе сердце.
— Я тронут. ... А как, по-твоему, я умру?
— Убийство, но голову так и не найдут.
— Жаль.
— Шон, как приятно, когда ты приходишь.
— Надеюсь, на каталке меня не привезут.
— Да, но я был бы рад распилить тебе грудь и извлечь твоё доброе сердце.
— Я тронут. ... А как, по-твоему, я умру?
— Убийство, но голову так и не найдут.
— Жаль.
— А ещё я повесил своё любимое произведение искусства обратно на стену.
— Это не искусство, Шон. Это плакат с сексапильной блондинкой, лежащей на Корвете.
— Если это не искусство, почему тогда я застраховал его на полмиллиона долларов?
— Потому что ты идиот.
— Если Гасу разрешено демонстрировать его знания, то и мне разрешено демонстрировать мои.
— Спенсер, нам некогда смотреть на то, как ты лепишь снеговика из картофельного пюре.
— И если я увижу, что ты что-то вынюхиваешь... я швырну в тебя первой попавшейся под руку книгой.
— А если это будет Библия? Ее тоже швырнете? Вам не кажется, что это кощунство?
— Все, кто вскрыли гробницу Тутанхамона, умерли! Это факт, Шон!
— Конечно, это ведь было восемьдесят лет назад...
— Как там говорят? Плох не тот конь, который спотыкается, а тот, который спотыкается дважды на одном месте. Ну а если споткнулся в третий, значит, второй раз не считался. Мы же думали, он умер.
— Шон, это даже отдаленно не напоминает ту пословицу.
— Так ты всё-таки переживаешь за меня?
— Конечно! Я начал переживать за тебя с тех самых пор, как ты начал грызть ногти на ногах!