Он не окажется на высоте, даже если его связать по рукам и ногам и поднять туда на лифте.
Майли Стюарт
— Вот попросишь еще у меня тачку в Стэнфорде.
— И что? Что ты сделаешь? Спрячешь ее в толстовке?
Я написала песню... О девочке одиннадцати лет, которая хотела стать рок-звездой. Но ей также хотелось жить нормальной жизнью, и она придумала себе некий образ. И все было прекрасно какое-то время, но ей уже 17, и жизнь все сложнее, и она не желает больше притворяться. Ее зовут Майли Стюарт.
— Знаешь, чем ближе совершеннолетие, тем ты бесполезнее.
— Пока ты носишь эту парнеотталкивающую толстовку, что я купил, можешь обзываться как угодно.
Я... не могу сказать, но если бы я вам сказала, вы бы — не может быть, а я — может, а вы — да как, а я — да вот так.
— Сейчас в прессе только о тебе и говорят. Но скоро все утихнет. Уж поверь мне.
— По поводу тебя уже утихло? Нет еще.
— Ну каких-то сорок лет.
— Только не говори, прислушайся к сердцу.
— Родная, это ведь...
— Или к почкам, или к селезенке, или к другим органам.
Пусть ты и думаешь, что я ухожу проигравшей, но это не так. Я победила, потому что старалась, а это все, что мы можем.
— Мне так жаль, что ты наглоталась выхлопных газов Лоретты.
— Ничего. Всякое бывает.
— Что ж я рада, что не все в этой семье во всех бедах обвиняют ни в чем неповинную малышку.
— Да. конечно. Чудесная машинка. [Рути уходит]. Гадский тарантас.