Кагура

— Если Гин-сан в деле, то я тоже.

— Да! Мы все трое — единый организм: Гин-чан — его левая рука, Шимпачи — левая нога, а я — белые кровяные тельца. Идет?

— Эй, таким образом целый человек не получается!

— Слушай, эта штуковина может двигаться быстрее?

— Заткнись! Вас там трое на одно пассажирское место, как мы можем двигаться быстрее?

— Что? Но мы трое — это один организм! Я тело, Кагура — белые кровяные тельца, а Шимпачи — очки.

Эй, небеса! Пожалуйста, тресните этого парня метеоритом!

— Кровь Ягуры течёт в моих жилах. Это моя судьба. И ничего тут не изменить. С того момента я сражаюсь против своего внутреннего голоса. Поэтому такое больше не повторится.

— Как то, что случилось с Ягурой давным-давно?

— Воспоминания о деревне Кровавого Тумана и её грехах никогда не будут стёрты. Точно так же, как эта кровь течёт во мне. Грехи Ягуры — мои грехи…

— Тебя это вообще не касается. Я — это я. Ты — это ты. То, что наши родители и дедушки делали в прошлом, нас не касается. У нас свой путь.

— Что же ты сделал в свои годы, что тебя так все ненавидят? Даже за миллион жизней такого не успеть.

— Потому что я живу, убивая других. Пофиг, если один или двое детишек начнут меня ненавидеть. Я даже не отрицаю, что я – убийца.

— Да. Да ты владыка всех убийц. Ты заставил их всех тебя ненавидеть, но при этом ты не можешь вынести детский плач?

— Ребенок не поймет. Даже если придется замарать свои руки, есть в этом мире вещи, которые нужно защищать такой ценой. Некоторые вещи можно увидеть только плохими глазами.

Если больно смотреть на счастье других, лучше его разрушить.

С незапамятных времен женщины сражаются в битве между едой и красотой.

Мама мне однажды сказала, что идиоты не простужаются. Тогда почему, Гин-сан? Почему?

— Ты не знаешь, ослина?

— Ослина?! Намекаешь на то, что я тупой?! Предупреждаю, не нарывайся, я – псих!

Они все такие. Они холодны и черствы с людьми, и это – рациональный подход к жизни. Люди вроде тебя, заботящиеся о других, – дураки.