Генри Хиггинс

— Я не могу изменить свой характер и не желаю менять свое поведение. Я веду себя точно так же, как полковник Пикеринг.

— Неправда. Полковник Пикеринг с цветочницей обращается как с герцогиней.

— А я с герцогиней обращаюсь как с цветочницей.

Женщина, подающая мужчине туфли, — отвратительное зрелище.

Разве Вы не знаете, что женщины её класса после года замужней жизни выглядят как пятидесятилетние поденщицы?

Нет, Элиза, веди себя как леди: думай о будущем других людей, но никогда о своём собственном.

Да, вот это меня и бесит: болваны, которые даже болванами не умеют быть по всем правилам.

Мир не был бы сотворен, если б его творец думал, как бы не причинить кому-нибудь беспокойства. Творить жизнь – и значит творить беспокойство. Есть только один способ избежать беспокойства: убивать. Вы замечаете, что трус всегда радуется, когда убивают беспокойных людей?

А что такое жизнь, как не цепь вдохновенных безрассудств?

Вот и прекрасно! К чему тогда весь шум? «Нет у нее никаких родителев». Девушка никому не принадлежит и никому не нужна, кроме меня.

Вероятно, все дело в том, что женщина хочет жить своей жизнью, а мужчина — своей; и каждый старается свести другого с правильного пути. Один тянет на север, другой на юг; а в результате обоим приходится сворачивать на восток, хотя оба не переносят восточного ветра. Вот почему я твердо решил остаться холостяком и едва ли переменю когда-либо свое решение.

Секрет не в уменье держать себя хорошо или плохо или вообще как бы то ни было, а в уменье держать себя со всеми одинаково.