Энджи Эверетт

— Приз?

— Миллионы долларов. За каждым игроком есть агенты, менеджеры, обслуга.

— То есть, за каждым пареньком стоит толпа взрослых с вытянутой рукой?

— Роль играют не только миллионы, но и любовь к игре.

— Много любви — много миллионов. Кто же выиграет?

— Я тридцатилетний офисный планктон, который рисует в свободное время. Я никто.

— Боб, ты король.

— Это просто костюм, роль.

— Неправда, дело вовсе не в твоей одежде.

— Этот персонаж родился из твоей фантазии. Лишь королю под силу превратить фантазию в реальность.

— Красиво звучит.

— Так давай, иди туда, тебе не нужна корона.

— Потому, что величие всегда было во мне?

— Нет, потому что мы ее не взяли. Забыли в «Королевском дворе».

— Почему, даже имея свои половинки, мы по-прежнему проводим вечера одни?

— Встречаемся с трудоголиками.

— Ты живешь над своим офисом, а я гуглю кортикостероиды. Может, это мы трудоголики?

— Не знала, что ты любишь бокс.

— Не любила, но похоже это неплохой способ поднять настроение. Гнев и негодование грызут тебя изнутри, пока не взорвешься и не врежешь кому-нибудь. Плюс, это элегантный, классический вид спорта.

— Говоришь, она пропала в субботу днем, а потом звонила в воскресенье вечером? Убитые так не поступают!

— Я не уверена, что это звонила она. К тому же, она не занималась йогой, хотя обычно делает это каждый день.

— Я вообще не занимаюсь йогой — я же жив!

— А ты знала, что у осьминогов по три сердца?

— Бедняжки. Им могут трижды разбить сердце.

— Или они могут в три раза сильнее любить.

— Чего ты боишься больше всего?

— Горячей йоги. А ты?

— Увидеть тебя за йогой.

Подростки — это эмоциональный кубик Рубика.

— Ну планировал я немного скомпрометировать присяжных, ты же тем же занимаешься.

— Мы следили за тобой. Прекрати эти игры, иначе я сделаю так, что у тебя отберут лицензию.

— Да ладно, Эверетт, у тебя на меня ничего нет. [Энджи включает запись только что произнесенного признания]

— Глупая ошибка, Глински. Не раскрывай рот, пока не узнаешь, кто тебя услышит.

— Я наведу порядок в твоем кабинете.

— Не надо, в моем дурдоме своя система.