Дин Винчестер

— Я покажу вам то, что видим мы. Только никому ни слова.

— Ну да, телочки любят парней с воображаемым другом!

В этом вся прелесть импровизации, Сэмми — никогда не знаешь, что ляпнешь в следующий момент.

— У тебя... засос?

— И чё? День святого Валентина, имею право.

— Ужас.

— Такой я безнадёжный романтик.

— С «безнадёжным» согласен.

— Заправляешься с утра гамбургером?

— Я продал душу. Мне остался год. Проблемы ожирения меня не волнуют.

(— Жуем на завтрак чизбургер с беконом?!

— Я продал душу, через год помру. Плевать на холестерин!)

— Лишь одному артефакту такое под силу. Вам он известен как жезл Моисея.

— Тот самый?

— Он был использован против египтян, насколько я помню.

— Да, это было во всех газетах.

— Жезл, вроде бы, превращал в кровь речку, а не мужиков.

— Оружие не использовалось в полную силу. Думаю, Моисея можно исключить из подозреваемых.

— Просто ты иногда так подставляешься, что тебя поддеть — все равно что у старика конфетку отнять. Никакого удовольствия.

— У младенца, — откликнулся Сэм.

Дин на секунду отвлекся от дороги и бросил на брата удивленный взгляд.

— Причем тут еще младенец?

— Проще, чем конфетку у младенца отнять, так говорят.

— А зачем вообще младенцу конфетка?

Сэм не ответил. В их спорах Дин часто любил обращать аргументы Сэма в свою пользу, и всегда радовался, когда удавалось оставить за собой последнее слово.

— Призраки не могут появляться в определённые часы дня.

— Да, фрики появляются только по ночам.

— Слушайте, если вам нужно остаться наедине, просто скажите...

— Не слушай его, детка! Он нас не понимает!

— Счастье, что я все ещё жив. Люцифер посадил меня на цепь в моем собственном замке.

— Замке? А, ты про заброшенный дурдом.